— Нет! — вскричал он с какими-то почти истерическими нотками в голосе. — Я не приму!
— Уже принял, — легкомысленно отмахнулся Гиацинт и буквально накинулся на еду.
Шельм стоял, и его явно потряхивало. Ставрас хмурился.
— Гиацинт? — строго спросил лекарь, пытаясь снова усадить шута, все еще прибывающего в растрепанных чувствах.
— Я принес ему Клятву Маски, он её принял.
— Нет!
— Да, дорогой. Да. Раньше надо было "нет" кричать, до того как руки разняли.
— Откуда я знал, что ты такую подставу мне устроишь?! Да, как тебе такое вообще в голову пришло?!
Устав от недопонимания, Ставрас резко приподнялся, обхватил шута за плечи и снова усадил рядом с собой. Тот попытался опять вскочить, но лекарь коротко рыкнул на него и Шельм притих, возмущенно сопя у него под боком.
— Что такое Клятва Маски? — спросил тем временем у масочника Веровек.
— Клятва, аналогичная вашей клятве на крови, которую гвардейцы и другие особоприближенные дают королю.
— Клятву, которую нельзя нарушить даже в смерти?
— Да.
— Почему ты дал её Шельму?
— Потому что он Вольто. И совет Иль Арте, действительно, полным составом сошел с ума раз смог это проглядеть, — бросил Гиацинт, подложил себе на тарелку сразу две куриных котлетки и повернулся уже к шуту. — За что ты сорвал с него маску?
— Захотелось, — буркнул тот, зло сверкнув глазами.
— Прекрати дуться.
— Дуются дети, убогие и… драконы. А я — злюсь.
— О, как ты о драконах-то? Неужели, так не нравится быть запечатленным?
— А с чего бы мне должно нравиться?
— С того, что он Радужный Дракон, — произнес Веровек, тяжело вздохнул и отвернулся.
Все резко замолчали.
— Век? — нарушил паузу Шельм.
— Я, может, и не очень умный. Но не идиот же. Драконий Лекарь всегда жил в Столице, всегда помогал людям и… драконам. А потом он сказал вчера, что когда-то был драконом, а до того, что за воспитанием детей из моего рода он перестал приглядывать двести лет назад. Значит, раньше-то смотрел, контролировал. Покровительствовал.
— И поэтому ты решил, что я Радужный Дракон? — мягко спросил лекарь.
Веровек вскинул на него глаза и сразу же отвел.
— Да.
— И что же будешь делать теперь, когда я выбрал не тебя?
— Радоваться, — ответил королевич, повернулся к нему и улыбнулся немного грустно. — Я рад за Шельма. Правда, очень рад. Но мне грустно, потому что… — он сделал паузу, явно не решаясь сказать, отвел глаза, снова вскинул и все же выдохнул на одном дыхании: — Раз у него есть ты, я ему вряд ли даже другом понадоблюсь.
Шельм фыркнул:
— Конечно, понадобишься. А этот вредный старикашка у нас еще попляшет. У-у-у-у!