— Мариш, представь, что в душе не огонь, а свеча. Маленькая, крохотная, как на тумбочке у кровати ребенка, который не может засыпать без света, боится темноты. — И с нажимом повторил: — Представь.
Девушка отрывисто кивнула, зажмурилась, и пламя в её руках начало затухать, уменьшаться, пока не превратилось в лепесток.
— Вот и молодец, — Шельм провел пальцами по ее щеке, а потом тихо прошептал: — А теперь затуши свечу. Сожми пальцами фитилек.
Пламя исчезло. Маришка перевела дух и расслабленно откинулась назад, опираясь за спиной руками. Глаза у нее были растерянными и уставшими.
— Знаешь, по-моему, тебе на сегодня хватит, — произнес шут убежденно.
— Нет-нет, — запротестовала она. — Я еще посижу. Можно?
— Я не…
— Пусть сидит, тебе что, жалко? — бросил из-за стола Михей. Смотрел он при этом на него со странным выражением в глазах, то ли с благодарностью, то ли с недоверием. Шут кивнул и снова повернулся к Веровеку.
— Ну что, еще раз попробуешь?
— Угу, — буркнул тот и снова сложил ладони лодочкой. И все повторилось.
На этот раз лепесток пламени на них родился куда быстрее. Шельм одобрительно кивнул в ответ на взгляд королевича и повторил его действия. Вот только в этот раз на этом не остановился. Лепесток огня в его ладонях замер на секунду, прекратив танец, а потом начал разрастаться, удлиняться и течь прямо по воздуху, изгибаясь и выписывая огненную розу. Веровек засмотрелся и забыл о своем лепестке.
— Ну, братец, — недовольно провозгласил Шельм, взмахом рук развеяв огненный цветок перед собой. — Так не пойдет. Либо ты его удерживаешь, даже когда на него не смотришь, либо какая же это магия, так, баловство одно.
Веровек возмущенно засопел, но пламя в ладони вернул.
— А теперь что?
— Представь себе что-нибудь и попробуй уговорить пламя принять его форму.
— Розу, что ли?
— Ну, роза, думаю, для тебя сложновато, возьми что попроще.
— Ага.
В это раз Веровек мучился куда дольше. Шельм только и делал, что снисходительно на него поглядывал. Потом к ним снова присоединилась отдохнувшая Маришка. Придать пламени нужную форму у нее получилось куда быстрее, чем у королевича. Тот завистливо косился на ее огненную ромашку и пыхтел из последних сил. А затем как-то в сердцах плюнул в сторону и, буквально, сразу над его ладонями замерцала пламенем уточка.
Шельм расхохотался:
— Да, брат, недалеко ты от ванночки с утей-утей ушел!
— На себя посмотри! — не придумал, как еще огрызнуться, Веровек.
— Смотрю-смотрю, не сомневайся.
— Да, ладно вам, — вмешалась Маришка, как всегда с миротворческой целью. — Очень даже миленькая уточка.