— Перевоспитывать.
Больше ничего не сказав, он развернулся и вошел в дом. Шут облегченно выдохнул и последовал за ним.
— Шельм, — раздался со второго этажа голос лекаря.
— Да? — крикнул шут, замерший у лестницы, ведущей наверх.
— Чаю приготовь на дорожку.
— Ладно.
— И только без фокусов!
— Каких, например?
— Таких, какие испробовал на тебе я.
— Жаль, что сказал, а то бы…
— Придушу! — раздалось сверху, но шут уже ушел на кухню. Конечно, слабительное лекарю он подсыпать и не думал, но поехидничать, когда тот все же спустится, собирался с размахом. Будет знать, как травить всякой гадостью добрых, миленьких шутов!
— Ну, как тут чай? — полюбопытствовал от двери, наконец, вернувшийся Ставрас.
— Как ты и заказывал, милый, — пропел из-за стола Шельм. — Без слабительного, но со стрихнином.
— И не жалко так над бедненьким, стареньким мной издеваться? — поинтересовался лекарь и плюхнулся на табурет напротив шута, не задумываясь, отхлебнув из предложенной ему чашки.
— Это-то ты-то старый? — возмущенно выдохнул шут.
— Я, я, — важно покивал Ставрас. — Разве не слышал, я ведь, как-никак, ровесник этого города, или что там еще за бредни бродят в народе?
— Бредни, не бредни, но никто ни помнит, ни откуда ты здесь появился, ни те времена, когда тебя вообще здесь не было, — уже без смеха обронил Шельм.
— У людей слишком короткая память, — буркнул лекарь и уткнулся в кружку.
О себе, любимом, он говорить не любил. Но проницательный от природы Шельм и так все понял, пожал плечами и отвернулся. Какое-то время они пили чай молча, периодически подцепляя из вазочки, найденной шутом в одном из шкафчиков, ореховое печенье. Но первым молчание нарушил лекарь.
— Давно он тебя тискает?
— Кто? — Шельм недоуменно моргнул.
— Наследничек, — произнес лекарь подозрительно ровным голосом, и немного расслабившийся в тишине шут сразу же подобрался.
— Он меня не тискает. Он просто пытался тем самым унизить, у него такое бывает. К тому же, был уверен, что при тебе, я ему ничего сказать все равно не смогу.
— И что же ты, все терпишь?
— Я шут, мое оружие — насмешка, — легко обронил Шельм и улыбнулся. Не по-настоящему, а лишь для того, чтобы успокоить явно не просто так интересующегося Ставраса. Тот на такую улыбку не повелся. Сегодня уже видел, как он умеет улыбаться, когда на самом деле этого хочет, сейчас шут не хотел, но был вынужден.
— И меч ты с собой таскаешь чисто как модный аксессуар?
— Обычно я его не таскаю.
— Но регулярно с ним упражняешься.
Их взгляды сцепились через стол.
— Мы еще не спарринговали, ты не можешь знать, владею ли я им, — тщательно взвешивая слова, произнес Ландышфуки.