— Не превращаются. Но все это время ты не только вместе со мной на нем катался, но и купал его, и оседлывал. Так чего же ты теперь испугался?
— Они переправляют за грань души тех, кто не принадлежит этому миру, значит, когда-нибудь и я…
— Почему?
— Но, масочники же…
— Знаешь, ты порой бываешь очень сообразительным, — заправив за аккуратное ушко голубую прядку, произнес лекарь с улыбкой, — но иногда просто невозможно тормозишь с выводами.
— О чем ты? — глаза шута изумленно распахнулись.
— Даже Гиня сообразил, что раз мир позволил родиться Вольто, то, значит, принял вас. Поэтому наш красноволосый и отправился на поиски своего дракона, и Муравьеда на это дело подбил. Ну, а теперь, когда ты нашел способ оживлять драконов, это уже неоспоримый факт. Так что, после смерти встреча с Кровавым арбогастом тебе точно не грозит. Скажешь что-нибудь?
— Угу, — отвернувшись от него и пряча под ресницами радостный блеск глаз, буркнул шут. — Так, когда мы возвращаемся?
— Как только ты восстановишь силы и проснешься.
— Знаешь, не думал, что такое может быть, но, кажется, уже восстановил. Ты что-то сделал?
— Да. Поделился.
— Ясно.
— Так просыпаемся?
— Подожди. У меня еще вопрос.
— Ну?
— Этот луг, он…
— То, что осталось от двух рядом стоящих курганов.
— Почему только двух?
— Потому что третий вон там, слева, чуть подальше. А четвертый вообще далеко отсюда.
— И как же ты их так быстро заметил? — искренне изумился Шельм.
— Как, как, — недовольно проворчал лекарь. — Потому что как раз на одном из них и лежал, когда он неожиданно начал испаряться прямо подо мной, став прозрачным, и внизу я увидел пробуждающегося малыша.
— А как ты понял, что это я виноват?
— Легко. У тебя тогда сердце начало останавливаться и параллельно с оживлением детей я почувствовал, что умираешь ты.
— Да, не умирал я!
— Правда? — Ставрас спросил это таким тоном, что Шельм запнулся.
— Кажется, не умирал.
— Давай договоримся, что впредь, даже если тебе будет что-то там казаться, ты будешь спрашивать у меня. Вот почему ты не сказал, что собираешься экспериментировать с мертвыми яйцами?
— Думал, ты будешь против. Да и вообще… — запальчиво бросил шут, но лекарь приложил палец к его губам.
— Я понял, — серьезно глядя ему в глаза, произнес он. — Но впредь имей в виду, что еще одна подобная выходка и я прорву эту твою мембрану и буду не только ощущать тебя постоянно, но и мысли слышать тоже. Ты этого хочешь?
— Ты меня шантажируешь? — глаза Шельму сузились, а губы превратились в одну плотно сжатую линию.
— Нет. Ставлю перед фактом, — отрезал Ставрас.