Господи, она начиталась этих дешевых романов, подумал он. Сейчас скажет еще, что собирается вернуться в школу. Он даже сам поразился, насколько это огорчило его. Он уже думал, что искоренил остатки сентиментальности.
— И чем ты собираешься заняться? — спросил он.
— Я возвращаюсь в школу, — ответила Мэри уже без притворства, голос ее зазвенел от искренней радости. — Раскопала у мамы в мансарде свои старые конспекты. Представляешь, мне нужно сдать всего двадцать четыре зачета, чтобы меня приняли. Это займет чуть больше года!
Он представил, как Мэри ползает по мансарде, и вспомнил, как еще недавно сам рылся на чердаке в вещах Чарли. Воспоминания были болезненные, и он отключил их.
— Барт? Ты меня слышишь?
— Да. Я очень рад, что ты не будешь скучать, оставшись в одиночестве.
— Барт, — укоризненно произнесла она.
Впрочем, ему незачем было поддразнивать ее, упрекать или портить ей настроение. Колеса уже завертелись. Собака мистера Пиацци, укусив однажды, почуяла вкус крови и теперь рвалась в бой. Мысль эта показалась ему настолько забавной, что он хихикнул.
— Барт, ты плачешь? — взволнованно спросила Мэри. Голос ее звучал участливо, почти с нежностью. Но вместе с тем — насквозь фальшиво.
— Нет, — сухо сказал он.
— Барт, я могу что-нибудь для тебя сделать? Если да, то скажи — я очень хочу тебе помочь.
— Нет. У меня все нормально. И я рад, что ты возвращаешься в школу. Послушай, а кому из нас подавать на развод? Тебе или мне?
— Наверное, лучше мне, — робко ответила она. — Так будет правильнее.
— Хорошо, — согласился он. — Пусть будет по-твоему.
Воцарилось молчание, которое нарушила Мэри, внезапно выпалив:
— Скажи, ты спал с кем-нибудь после моего ухода?
Он чуть призадумался, выбирая, как быть: сказать ли правду, соврать или ответить уклончиво, чтобы Мэри всю ночь ворочалась, мучаясь подозрениями.
— Нет, — ответил он наконец. А потом, чуть помолчав, спросил: — А ты?
— Нет, конечно! — выпалила она, уязвленно и обрадованно в одно и то же время. — Как ты мог такое подумать?
— Рано или поздно это все равно случится.
— Барт, давай не будем это обсуждать.
— Хорошо, — миролюбиво согласился он, хотя первой заговорила на эту тему Мэри. Он подбирал слова, пытаясь сказать ей что-нибудь хорошее, доброе, нечто такое, что запомнилось бы ей надолго. Но, как назло, в голову ничего не лезло, а в конце он уже и сам перестал понимать, почему хочет, чтобы она его вообще вспоминала. Конечно, у них было что вспомнить. Жили-то они хорошо. Он был уверен, что хорошо, потому что сам толком вспомнить никаких особенных событий не мог. Если не считать истории с этим дурацким телевизором.