Широко раскрыв от изумления глаза, он спросил:
— Господи, Мэри, как тебе это удалось?
Улыбаясь, она ответила:
— Я сшила двадцать шесть платьев, подрубила сорок девять подолов, обшила каймой шестьдесят четыре юбки; а еще сшила тридцать одну юбку, сделала три выкройки, выткала четыре ковра, связала пять свитеров, два шерстяных платка, изготовила один набор скатертей и салфеток; а еще вышила шестьдесят три носовых платка, двенадцать наборов полотенец и двенадцать наволочек… До сих пор мне по ночам все эти монограммы снятся.
Смеясь, она вытянула вперед руки, и впервые за все время он увидел мозоли на подушечках ее пальцев, словно у профессионального гитариста.
— Господи, Мэри, — произнес он внезапно охрипшим голосом, — что сталось с твоими руками.
— Руки как руки, — ответила она; глаза ее потемнели, и в них снова заплясали бесенята. — А ты, Барт, замечательно смотрелся на верхотуре. Меня так и подмывало приобрести пращу и запулить каменюку тебе в зад…
Он взревел, вскочил и бросился к ней. Мэри, хохоча во все горло, кинулась наутек, через гостиную — в спальню. Где он ее и настиг. И где, если я точно помню, мы и провели с ней остаток дня, Фредди.
Они подсчитали, что денег на настольный телевизор им хватает с лихвой, а вот на встроенную модель недостает каких-то сорока долларов. Владелец магазина «Джон» (и этот магазин был уже похоронен под продолжением автомагистрали номер 784, как и «Гранд», да и многое другое) сказал, что с радостью отдаст им телевизор в рассрочку хоть сейчас, и всего за десять долларов в неделю…
— Нет, — отрезала Мэри.
Джона ее отказ озадачил.
— Но ведь речь идет всего о каких-то четырех неделях, — обиженно сказал он. — Лучших условий кредита вам нигде не предложат.
— Одну минутку, — сказала Мэри и вывела мужа из магазина на украшенную к Рождеству улицу, где из каждого окна и из каждой двери неслись веселые рождественские мелодии.
— Мэри, — начал он, — Джон прав. Он ведь предлагает нам очень выгодные…
— Первое, что мы купим в кредит, Барт, будет наш собственный дом, — твердо заявила Мэри. Лобик ее слегка наморщился. — Теперь выслушай…
Они вернулись в магазин.
— Вы не могли бы оставить его для нас? — попросил он Джона с места в карьер.
Тот замялся:
— Может быть… если ненадолго. Сейчас ведь все хорошо продается, мистер Доус. На сколько?
— Только до понедельника, — сказал он. — Я зайду вечером. Перед закрытием.
Весь уик-энд они провели за городом, на студеном воздухе, дожидаясь снегопада, который так и не начался. Они медленно колесили по проселочным дорогам, хихикая, как дети. Он прихватил с собой полдюжины пива, а Мэри припасла бутылку вина. Бутылки из-под выпитого пива они не только сохранили, но нашли еще великое множество; целые мешки бутылок из-под пива и газировки. Маленькие бутылочки стоили два цента, а большие принимали по пять. Да, тот уик-энд вышел для них чертовски трудным, вспоминал Барт, длинные волосы Мэри развевались на ветру над воротником ее куртки из искусственной кожи, щечки раскраснелись. Он словно воочию видел, как она спускалась в кюветы, засыпанные опавшими листьями, разгребая листву ногами, шурша при этом, словно огонь, пожирающий сухую траву на лугу… наградой служило звяканье стекла, и Мэри извлекала из канавы очередную бутылку и торжествующе, по-детски, улыбаясь до ушей, махала ею над головой.