Выслушав его, Ингрид рассмеялась.
— Не следует иронизировать по этому поводу, — сказала она, ведя его к машине. Она открыла перед ним дверцу «миаты». — Лучше не говорить ей, что ты выходил в океан на яхте, — добавила она, когда он уже сел в кабину.
— А ты что-нибудь скрываешь от своей матери? — спросил Кен.
В этот момент они уже выруливали вверх по извилистому склону на ближайшее шоссе. Машина была без верха, и ветер, казалось, унес его слова далеко в сторону. Однако Ингрид услышала их и рассмеялась.
— Конечно.
— Например, нашу сегодняшнюю поездку. Похоже, ты не рвешься представить меня ей или отчиму.
— Главным образом потому, что их здесь нет сегодня, — небрежно бросила она, испытывая, однако, легкие угрызения совести. Если бы они были здесь, она бы вообще его сюда не пригласила. Правда, в основном из-за того, что мать излишне эмоционально приветствует любого мужчину, который проявляет интерес к Ингрид.
Ингрид остановила машину у подъезда дома, в котором жил Кен.
— Вот ты и дома, — сказала она. Он повернул к ней лицо.
— Спасибо, Ингрид. Спасибо за… все. Она улыбнулась.
— Пожалуйста. Мне это тоже доставило удовольствие.
— Ты не откажешься… не откажешься пообедать со мной в четверг? — спросила Ингрид.
— Пообедать? — переспросил Кен.
— У меня, — уточнила она. — Я приглашаю тебя на барбекью.
— Спасибо, — проговорил Кен. — Мне этого очень хочется.
Он отворил дверцу автомобиля и вышел. Затем попросил, опираясь рукой о корпус автомобиля:
— Позвони мне сегодня вечером, ладно? Мне очень хочется с тобой поговорить…
— Но мы же проговорили весь день…
Он круто повернулся и пошел прочь от машины. Короткими движениями трости, бывшей у него в руках, Кен прокладывал себе дорогу. Это были его первые важнейшие шаги к независимому существованию с тех самых пор, когда он самостоятельно встал на ножки одиннадцати месяцев от роду.
Ничего не говори, беззвучно умолял он ее, понимая, что Ингрид следит за ним из машины. Не предлагай мне помощи.
— Кен!
Он остановился, держа спину неестественно прямой и не оборачиваясь.
— Я брюнетка, — сказала она, как ему показалось, с отчаянием в голосе.
Он запрокинул голову назад и рассмеялся такой откровенной лжи. Конечно, брюнетка. Ингрид Бьернсен, переодетая норвежская принцесса, такая же брюнетка, как он сам лысый.
Энергично работая перед собой тростью, он устремился вперед, мечтая побыстрей оказаться у лесенки, ведущей к подъезду дома. Он шел правильно. Нащупал тростью первое препятствие на своем пути, определил его высоту, расстояние до него, затем поднял ногу. В этом месте начинались ступеньки, которые привели его к входу в широкий вестибюль. Здесь он уже мог идти совершенно уверенно.