Нет!.. Неожиданно она с невыразимой ясностью припомнила слова Джанет, которая сказала, что теперь Кен ей не нужен, поскольку зрение вернулось к нему, а ей нужны только несчастные, только те, о ком нужно заботиться. Он же в ее помощи больше не нуждался.
Ингрид вдруг издала какой-то нечленораздельный звук и бросилась на нос яхты. Она начала быстро поднимать якорь, лихорадочно работая руками. Вокруг нее плескалась вода, смешиваясь с ее слезами. Она никогда не думала так о Кене. Никогда. Ни единой секунды! Она должна ему объяснить, чтобы он понял, что они не вместе в силу совсем других причин. Это из-за нее и только из-за нее. Из-за ее заикания… и из-за ее трусости.
Двигатель завелся с первой попытки, и она быстро прошла над песчаной отмелью. Правда, «Молли Дардин» задела при этом слой ила и словно бы приостановилась, слегка накренившись, но это была секундная задержка, после чего яхта продолжила свой путь.
Оказавшись в проходе, защищенном с двух сторон горами, она не выключала двигатель до тех пор, пока не подул свежий бриз. Тогда Ингрид поставила на «Молли Дарлин» все паруса. Яхта полетела вперед, подгоняемая попутным западным ветром. Он гнал ее домой, и Ингрид вдруг начала страстно молиться, молиться так, как никогда прежде.
В этой молитве было лишь одно слово:
— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…
Господу было ведомо, о чем она просила.
На почтовом ящике по-прежнему значилась его фамилия. Следовательно, он не уехал. Она неслась на всех парусах, а затем мчалась на автомобиле, но ей казалось, что она движется со скоростью черепахи.
Да, Кену, конечно же, нужно было уехать. Это необходимо ему для успеха. Без нее. Но он должен знать, что она считает и всегда считала его полноценным человеком. Он не должен уехать, не дождавшись, пока она скажет ему об этом.
И вот она наконец стоит перед его дверью и поднимает руку, чтобы позвонить. При этом она замечает, что рука ее дрожит, что костяшки пальцев на руке белые… С замиранием сердца она нажимает на кнопку звонка. И вдруг вспоминает, как они лежали с Кеном в постели и ждали, когда Джанет перестанет звонить в дверь и уйдет.
Джанет всегда звонила условным образом, и то же самое сделала теперь Ингрид, чтобы Кен не вздумал смотреть в глазок. Ему ведь может показаться, что перед ним кто-то незнакомый, и вполне вероятно, что тогда он не откроет дверь, чтобы не общаться с неизвестным «доброжелателем».
Холодея, она подумала о том, что Кен посмотрит в глазок. И впервые осознала, что, увидев, он может воспринять ее, как чужого человека.
Она представила, что он смотрит на нее, и ее охватила дрожь. Хватит ли у нее духу сказать ему простое: «Привет!» — и посмотреть ему в лицо?