Окаменелостей, успешных в коммерческо-ресторанном плане. Качество и оригинальность аранжировок ее не волновали. Главное, чтоб платили.
– Сделайте, чтоб было похоже, – требовала она.
Мы с Куртом просто хотели подработать и задарма порепать на нормальных инструментах. Я копил на “железо”, Курт – на новую акустическую гитару. Ради этих нужных вещей мы готовы были халтурить и терпеть до поры бесконечные фортепьянные соло Мезозои из серии “к носу ближе”, которые упорно выдавались за импровизации. Даже готовы были выслушивать ее жалобы на мир, не признающий истинного таланта.
Но когда Мезозоя – низенькая и неопрятная искусственная блондинка, носящая безразмерные свитера, линялые джинсы и мужские кроссовки, когда она начала оказывать Курту недвусмысленные знаки внимания – терпение лопнуло. Мы по очереди высказали наболевшее и ушли, забив на деньги.
Здороваться перестали.
Мезозойский состав исполнял ту же программу: “My darling”, “Take five”, “Georgia on my mind”… Музыканты путались и гнали порожняк. К джазу это не имело никакого отношения. Чистой воды порнография, натуральное издевательство над великими композициями прошлого. Все равно как навалить кучу в центре звездочки на Аллее Славы.
Посетители прикрывали рты ладошками и горлышками бутылок.
Мы закусывали водку дольками лимона, насаженными на зубочистки. Порядком надрались. Я уже не понимал, отчего так сильно морщится Курт: от лимона или Мезазоиных босанов. В голове шумело.
Иногда Волкова подбадривала своих дрейфующих лабухов:
– Соль! Фа! До диез!
На гитаре пилил новый фаворит – Саша Агафонов. Высокий длинноволосый блондин с лошадиным лицом и в кургузом пиджачке, под которым была застегнутая на все пуговицы белая рубашка. Обставился дорогущими примочками и теперь извлекал душераздирающие звуки, а еще время от времени его пробирал нотный понос.
– Это двести сороковые? – придуривался Курт. – Ух ты!
– Это уникальный мезостиль, – вторил я.
В общем, мы давили из себя желчь и дерьмо, снимая напряжение.
– Ненавижу ублюдочных педагогов!
– Ненавижу мезозойскую эру!
– Ненавижу, ненавижу, ненавижу…
К нам примкнул добрый поэт и хороший гитарист Степа.
– Если такие умные, почему бедные?
– Не твое дело.
– Видели бы вы свои рожи со стороны. Не нравится?
– А тебе, – ехидно спросил Курт, – ндравица?!
– Почему не уходите?
Курт ответил нецензурно.
– Степ, ты чего хочешь? – спросил я.
– Поджемовать. С вами.
– Мы уже рас-фо-ку-си-ро-ва-ны.
Степа усмехнулся.
– Уссаться можно, – сказал Курт. – Я так и буду джемовать в дрянных кабаках до пенсии? Ура-ура! Смотрите на старого пердуна!