Сидя в душистой пене, неторопливо водил лезвием по щекам.
«Но перед тем, как уснуть, он снова стал сетовать на свою судьбу. Он просил великих богов, Чтобы они, послав ему скорую смерть, избавили его от вечной тоски по Медее…»
Медея… Она стала самой крупной ошибкой из всех, допущенных в жизни. С ней он был искренен. Искренним быть нельзя ни с кем. Неужто Барракуда и в самом деле подумал, что он возьмет его к себе, в компаньоны?.. Поистине, глупость безгранична.
«Мало-помалу сон одолел героя. Но едва он заснул, как с моря примчался шквал. Шумный вихрь налетел на корабль, закрутил воронки песка, и останки древнего остова, затрещав под его напором, обрушились на землю. Из расшатанного ветром корабля выпал тяжелый брус с вырезанной на нем головой Афины. Он упал на Язона и убил его…»
Черт с ним, с Язоном! Глупо спать, когда живешь в постоянном ожидании вихря. Глупо надеяться на помощь богов и открывать царю, где спрятано золотое руно. Тень прогнившего корабля может спасти от зноя, но не от смерти.
Докрасна растеревшись махровым полотенцем, Пименов набросил халат, прошел в спальню и, усевшись перед трюмо, открыл бронированный переносной сейф.
Черт с ним, с Язоном!..
Клей ровным тонким слоем лег на гладко выбритую верхнюю губу. Аккуратные усы из седого натурального волоса словно приросли к коже, заметно изменив обличье… «Кретины! — одними глазами улыбнулся Пименов, гладя в зеркало. — Кого вы собирались перехитрить?..»
Поздно…
Поздно было уже утром в понедельник, когда Дьяков позвонил из управления таможенного контроля и сообщил, что дело зашло слишком далеко. Но все же за полстоимости «начинки» ему удалось вырвать две тубы из арестованной в ночь со среды на четверг партии. Сейчас они лежали в надежном тайнике. И пролежат там до тех пор, пока новый канал экспортировки не пройдет контрольную проверку. Погорельский настаивал на том, чтобы отозвать последнюю партию…
Поздно! Крысы уже побежали с корабля. Измена подтвердилась. Демарш, который предпринял Пименов, надолго запомнится в стране дураков. Он бросил им кость, жирную и увесистую, может быть, чересчур, но тем страшнее должна быть схватка за нее в стане бывших единомышленников, тем невероятнее должна казаться его причастность к потоплению «Арго». С кем из них можно было плыть дальше? С Барракудой? Он только и ждал, когда ветер бросит корабль на скалы. С Севостьяновым, который спал и видел себя на капитанском мостике? Завладей он спсцканалом и расположением верхушки аргонавтов, не посчитался бы ни с чем. Единожды убивший никогда не должен вызывать доверия. Так с кем же?.. С Червенем?.. Завтра его не будет. Переменится власть — не станет ни Дьякова, ни Погорельского. Предадут, не моргнув.