Я согласился на майку. А Жора встал в третью позицию, сказал, что привык в смокинге.
- Синьор Мальдини спрашивает, есть ли у вас отец – перевела хриплое итальянское недоумение переводчица Нина, толстая и красивая.
- Есть, а что? - ответил Жора голосом буревестника.
По безумию в глазах музыканта стало понятно. У него ларингит, жена ушла и плодовитая собака. Как бы делясь пониманием, неаполитанец улыбнулся костюмерше. Костюмерша в ответ описалась, но притворилась находчиво, будто из уважения.
- Синьор Мальдини предлагает вам согласиться на белую рубашку с закатанными рукавами – перевела Нина поднятую бровь синьора художника.
- Или что, мне оденут белые тапки, в чисто неаполитанской традиции? – горестно хмыкнул Георгий. – Впрочем, этого не переводите.
- Молодец – вдруг сказал синьор Мальдини по-русски, без всяких акцентов; цокнул перстнем и вышел.
Один мужчина в прошлой жизни был негодяем. Грубил маме, мучил хомячков, вырезал на скамейках сюжеты из камасутры. За это у него отвалился кран, ночью.
«Какое сильное давление» - с неприязнью подумал мужчина про наш водопровод.
Он побежал перекрыть воду. Но тёмные силы заперли двери в подвал. Этот мужчина, Фёдоров, выбил окошко, полез в чёрную неизвестность. И там повстречал кастрюлю с машинным маслом.
Понимаете, он полез головой вперёд и с тех пор очень интересуется, кто это придумал хранить в подвале нефтепродукты. Фёдоров упал в ёмкость лицом и настроение испортилось.
К слову, любой бы расстроился. Даже я, перенёсший уже побег жены и ещё другие радости из её рук, огорчился бы.
В подвале много полезных вещей. Лыжи, колёса, радиолы, старые раковины. Всё нужное, по меркам папуасов нашего кооператива. И, конечно же, масло в открытой таре, самый гнусный артефакт чёрной неизвестности.
В четыре утра я встретил этого Фёдорова. Он был зелёный и скользкий на вид. И брёл по трубе отопления в новые дали, освещал себе путь жёлтым светом из глаз. В дороге он перекрыл множество труб и не мог найти окно, через которое влез. Кто-то закрыл Фёдорова и даже заштукатурил. И видно было по зубам, Фёдоров хотел, но не смог прогрызть фундамент.
Это было как у Тесея с Минотавром, очень волнующе. На планете ночь, подземный лабиринт, кругом лыжи, раковины, радиолы. Вдруг из-за сарая выходит чёрный человек с кастрюлей и говорит что очень рад мне.
И он тряпок насобирал, огромный мешок.
Я спросил, - зачем тебе?
Он сказал – вытирать.
Я говорю - там уже вся вода стекла к соседям, через щели.
Он грустно так - да нет, себя, себя вытирать.
Именно от такой интересной работы у меня на всех фото правый глаз больше левого.