Русский штрафник вермахта (Эрлих) - страница 57

На первую страницу

Курт был по-своему обаятелен в его гитлерюгендовской непосредственности. А Юрген вдобавок к этому испытывал по отношению к нему легкое чувство вины — вполне могло статься, что именно он был причиной всех несчастий Курта, так как был тем самым субчиком, с которым закрутила любовь девушка Курта. Юрген благоразумно не выяснял детали и помалкивал о своем гамбургском прошлом, но как знать, как знать, Гамбург — город, в сущности, небольшой.

И уж совсем невозможно было сопротивляться обаянию, искренности и напору Курта, когда он запевал песню на марше. Вскоре все невольно подтягивались, четче печатали шаг и начинали подпевать, какую бы чушь ни пел Курт. Его коронным номером был «Марш Хорста Весселя».

Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen,
SA marschiert mit ruhig festem Schritt.
Kam'raden, die Rotfront und Reaktion erschossen,
Marschieren im Geist in unsern Reihen mit.
Die Strasse frei den braunen Bataillonen,
Die Strasse frei dem Sturmabteilungsmann.
Es schau'n aufs Hakenkreuz voll Hoffnung schon Millionen,
Der Tag für Freiheit und für Brot bricht an.
Zum letztenmal wird nun Appell geblasen,
Zum Kampfe stehen wir alle schon bereit.
Bald flattern Hitlerfahnen über allen Strassen,
Die Knechtschaft dauert nur noch kurze Zeit.

П е р е в о д

Выше знамя! Сплотить ряды!
СА марширует твердым шагом.
Товарищи, расстрелянные Ротфронтом и реакцией,
Незримо маршируют в наших рядах.
Улица свободна для коричневых батальонов,
Улица свободна для отрядов штурмовиков.
На свастику смотрят с надеждой уже миллионы,
Наступает день для свободы и для хлеба.
В последний раз прозвучит призыв,
Встать на борьбу мы все уже готовы.
Развеваются гитлеровские знамена над баррикадами,
Время кабалы подходит к концу.

Эта песня всегда захватывала Юргена, ведь мелодия была один в один с «Авиамаршем», бессчетное число раз звучавшим из динамика на столбе в его родной Ивановке. В памяти всплывали слова и рвались из горла:

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью
Преодолеть пространство и простор,
Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца — пламенный мотор.
Все выше, выше и выше
Стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ.
Бросая ввысь свой аппарат послушный
Или творя невиданный полёт,
Мы сознаем, как крепнет флот воздушный,
Наш первый в мире пролетарский флот.
Наш острый взгляд пронзает каждый атом,
Наш каждый нерв решимостью одет,
И, верьте нам, на всякий ультиматум
Воздушный флот сумеет дать ответ!

Однажды Юрген вот так напевал про себя и вдруг заметил, что у шагавшего рядом Макса Зальма тоже шевелятся губы, выговаривая знакомые рифмы. На Зальма это было непохоже, у него был иммунитет от нацистских маршей. Юрген вслушался.

Следующая страница