Констанс помнила звуки, издаваемые мужчиной, что мочился и затем приближался к ее кровати со словами:
— Ты не спишь?
Она не двигалась.
— Ты не спишь, девочка?
Она притворялась, будто трет спящие глаза, избавляясь от щекотных волос.
— Ты меня не обманешь. Открывай глаза. Открывай. Ты наша девочка, не так ли?
Ее безжалостный преследователь был способен отыскать ее, когда она пряталась во тьме в высокой траве, наброситься камнем и уволочь в кровать во мгновение ока, не разбудив. Враг-волшебник, способный читать ее безмолвные мысли, он говорил:
— Господь вечно следит за тобой. Он знает, что ты прячешь в своем сердце. Когда ты лжешь, твоя ложь ранит Его плоть и заставляет Его ангелов рыдать.
Он знал все. Он мог взять ее за подбородок, запрокинуть ей голову, изучить лицо и вытянуть из глаз все ее секреты, все тайники.
— Я знаю, где ты была. Я вижу тебя насквозь.
Ее матушка по разительному контрасту не была волшебницей, она располагала лишь бесплодной любовью, но не колдовством, и потому не могла читать тайные мысли дочери. Она вынуждена была взамен требовать ответы:
— Где ты была? Отвечай мне!
Она приветствовала утренние возвращения дочери из потаенных убежищ сада яростью и колотила ее.
— В тебе сидит бес, ни дать ни взять, точно бес.
Однажды, может быть, дважды ее отец вмешался и прекратил порку, но это было еще хуже.
— Ну же, она еще малютка, не нужно. — И он оттаскивал от нее орущую матушку.
— В ней обретается бес, внутри этой девки, не думай, что я не знаю, — настаивала матушка, вырывая руку.
— Это может быть. Но мы должны обходиться с ним хорошо, насколько это в наших силах.
Матушка пятилась прочь от Констанс (кою теперь сжимал отец), не желая стоять на своем и защищать девочку.
— Пусть тогда бес ее забирает, — говорила она, принимаясь за другую работу, недостатка в коей при надобности не ощущалось, и скрывалась за утешительным пологом слез. Сколь легко уступала она никчемную Констанс бесу! Матушка отказывалась от нее в пользу беса внутри, что притягивал беса снаружи. Если бес пребывал в Констанс, почему тогда матушка не продолжала колотить ее до тех пор, пока он не выйдет?
— Пожалуйста, — рыдала Констанс, но матушка оставляла ее с ним наедине.
— Если бес был во мне, это, разумеется, многое объясняло. Я делалась причиной того, что люди вокруг меня ведут себя мерзко. Мой отец становился тем более мерзок, чем ближе ко мне подходил. Я часто желала, чтобы матушка выполнила свою задачу как следует.
Избить ее значило — защитить ее, значило — изгнать беса, значило — не подпускать к ней отца.