Вечером капитан вызвал Серова к себе в кабинет. Рядом с начальником сидели старшина Петеков — парторг заставы — и комсомольский секретарь сержант Ивлев.
— Садитесь, товарищ Серов, садитесь, — пригласил капитан. — Вот мы тут о вас сейчас беседовали. Комсомольцы хотели обсудить ваш проступок на бюро, а наш парторг товарищ Петеков считает, что этого делать не стоит, говорит, что вы сами осознали свою вину.
Ермолай почувствовал, как кровь прихлынула к лицу. «Петеков? За него заступился Петеков?!» Однако радость оказалась преждевременной.
— Всё же я думаю, — нахмурился старшина, — будет полезно, если Серов выступит на общем собрании и сам всё расскажет.
«И за что он на меня взъелся? — снова помрачнел Ермолай. — Даже товарищем не назвал».
— Полковник Суслов говорил мне, — продолжал Яковлев, — что ваш отец храбро воевал.
— Отец награждён орденом Красного Знамени, — тихо сказал Ермолай.
— Ну вот, видите! Степану Федотовичу было Оы неприятно услышать о сыне плохое. — Яковлев помолчал, улыбнулся: —Трудно к нашей службе привыкать? Я сам ведь тоже когда-то был молодым солдатом. Помню: ехал на заставу, думал, что сразу нарушителей границы стану задерживать, в герои выйду. А прежде чем первого контрабандиста пой-, мал — ой-ой сколько пудов соли пришлось съесть! Известное дело — и блины сами в рот не летят… Был такой герой — пограничник Валентин Котельников, он на Дальнем Востоке в бою с японцами погиб, наверно, слышали про него? Так вот, Валентин Котельников писал своему младшему брату в Донбасс: «Я работал машинистом, шахтёром, рубал уголь и должен сказать, что охранять границу труднее». — Капитан встал, протянул руку — Учтите это, товарищ Серов!..
В первый свой ночной наряд на охрану границы Ермолай отправился лишь в конце декабря вместе с сержантом Ивлевым. Прежде чем выйти из заставы, пососали сахар, посмотрели в тамбуре на красный фонарь — сахар обостряет слух, а после красного света глаза быстрее освоятся с темнотой.
Шли на лыжах — первым сержант, следом за ним Ермолай. И как только Ивлев находит дорогу среди деревьев и густого подлеска, среди холмов и частых оврагов! Ничего ведь не видно — темень, а он шагает спокойно, смело. То вправо свернёт, то влево, то руку поднимет: «Осторожно — ветка!», «Внимание — спуск!» Просто удивительно!..
Наконец лес немного поредел, впереди вроде бы чуть посветлело, и по силуэтам высоких ясеня и берёзы Ермолай догадался, что они подошли к назначенному месту. Едва слышно что-то звякнуло о ствол автомата — условный сигнал. Из кустов выросли, словно привидения, пограничники, которых Ивлев и Серов должны были сменить. Обменялись паролями, и те двое, сообщив, что на границе всё спокойно, стали на лыжи и тут же растворились в темноте.