— Бантер, — сказал его господин, — не возражай, я самый большой осел в мире. Вещь находится у меня под носом, а я не вижу ее. Я беру телескоп и ищу объяснение в Стэпли. Я заслуживаю того, чтобы быть замученным: мне требуется подвешивание за ноги в качестве лечебного средства при анемии мозга. Джерри! Джерри! Ну, естественно, конечно, что за осел, разве это не очевидно? Глупый старый придурок. Почему он не мог сообщить Мурблсу или мне?
Мистер Бантер подошел ближе, глядя вопросительно.
— Посмотрите на это, посмотрите на это! — сказал Уимзи, истерично смеясь. — О боже! О боже! Втиснул в оконную раму, где любой может найти. Как это похоже на Джерри. Подписывает деловые бумаги своим длинным именем, выставляет улику напоказ, а затем уходит и по-рыцарски молчит.
Мистер Бантер поставил кувшин на умывальник, чтобы не разбить, и взял бумагу.
Это было пропавшее письмо от Томми Фриборна.
Нет сомнений. Это была улика, устанавливающая истинность свидетельских показаний Денвера. Более того, улика, устанавливающая его алиби в ночь на 13 октября.
Не Кэткарт — Денвер.
Денвер, предполагавший, что охотники должны были вернуться в октябре в Ридлсдейл, где в августе они открыли сезон охоты на куропаток. Денвер, крадущийся поспешно в 23.30, чтобы пройти две мили через поля в ночь, когда фермер Граймторп уехал покупать технику и корма. Денвер, небрежно втиснувший в оконную раму во время ночной непогоды важное письмо со своим титулом, чтобы все могли увидеть его.
Денвер, крадущийся назад в три часа ночи подобно загулявшему коту, чтобы споткнуться о мертвое тело своего гостя у оранжереи.
Денвер, который, с его правильными и глупыми понятиями английского джентльмена о чести, скорее пойдет упрямо в тюрьму, чем сообщит своему поверенному, где он был. Денвер, вводящий в заблуждение их всех, заставляя придумывать самые дикие и невероятные разгадки тайны — тайны, которая теперь стала ясной как День. Денвер, чей голос, по ее мнению, она услышала в тот памятный день, когда бросилась навстречу его брату. Денвер, который с помощью своих благородных пэров спокойно привел в движение огромную, скрипящую машину правосудия, чтобы сохранить репутацию этой Женщины.
В этот день, должно быть, проходило заседание избранного комитета, на котором члены палаты лордов разбирали детали прежних уголовных судов над пэрами, чтобы решить, как ускорить процесс по делу герцога Денверского. Обсуждались также следующие моменты: обращение лордов-парламентеров к королю, с тем чтобы ознакомить его величество с датой, назначенной для судебного разбирательства; принятие мер по оснащению Королевской галереи в Вестминстере; скромная просьба о присутствии значительных сил полиции для наведения порядка на подходах к палате; петиция его величеству о любезном назначении председателя суда пэров; требование, в соответствии с ужасным прецедентом, чтобы все лорды, вызванные в суд, явились в своих мантиях, соответствующих их статусу; чтобы каждый лорд, вынося приговор, честно высказывал свое мнение, положа правую руку на сердце; о присутствии в палате парламентского пристава, требующего от имени короля соблюдения тишины, — и так далее, и так далее до бесконечности. Подумать только — ведь всю эту чудовищную процедуру мог сделать бесполезной маленький грязный клочок бумаги, застрявший в оконной раме, если бы был обнаружен раньше.