Затем они перешли к телу покойного, которое было обнаружено герцогом Денверским в три часа ночи за дверью маленькой оранжереи, около крытого колодца. С помощью медицинского освидетельствования было практически доказано, что выстрел, который поразил покойного, был произведен в кустарнике, на расстоянии приблизительно семи минут ходьбы от дома, и что тело потом тащили от того места до оранжереи. Покойный, несомненно, умер в результате ранения в легкие. Присяжные должны были решить, было ли оно нанесено его собственной рукой или рукой кого-то другого; и если другого — то случайно ли, во время самозащиты, или преднамеренно, с преступным умыслом. Что касается самоубийства, им предстояло изучить все, что было известно о характере покойного и обстоятельствах. Капитан Кэткарт был молодой человек в полном расцвете сил и, очевидно, имел значительное состояние. Он сделал неплохую военную карьеру и был любим друзьями. У герцога Денверского сложилось о нем достаточно хорошее мнение, чтобы он одобрил выбор своей сестры. Имелось свидетельство, указывающее на то, что жених и невеста были в превосходных отношениях, хотя и не демонстрировали этого. Герцог утверждал, что в среду ночью покойный сообщил о своем намерении расторгнуть помолвку. Можно ли предполагать, что покойный, даже не поговорив с леди и не написав ей ни слова объяснения или прощания, вслед за этим убежит и застрелится? Кроме того, присяжным нужно будет рассмотреть обвинение, которое герцог Денверский предъявил покойному. Он обвинил его в том, что тот обманывал в карточных играх. В обществе, к которому принадлежали люди, вовлеченные в это следствие, подобное жульничество расценивалось как нечто гораздо более позорное, чем даже убийство или прелюбодеяние.
Возможно, простое предположение об этом, обоснованное или нет, могло заставить джентльмена, человека ранимого, покончить с собой. Но был ли покойный благородным? Он получил образование во Франции, а французские понятия о чести очень отличаются от британских. Сам полковник имел деловые отношения с французами в качестве адвоката, и он заверил присяжных, никогда не бывавших во Франции, что они должны учесть это различие стандартов. К несчастью, якобы полученное письмо, сообщающее подробности обвинения, не было им предъявлено. Кстати, присяжным следовало задаться вопросом, не было ли более обычным для самоубийства выстрелить себе в голову. Также они должны были ответить, как покойный раздобыл револьвер. И, наконец, им предстояло выяснить, кто тащил тело к дому и почему этот человек решил взять на себя столь нелегкий труд, рискуя погасить едва тлеющую искру жизни