Этот коридор загибался еще сильнее, чем на втором этаже, совершенно неправдоподобным образом, как будто дом пережил землетрясение и его передняя часть больше не состыковывалась с задней. Кэрролл не знал, почему он не повернул назад, ведь не было смысла все дальше углубляться в недра этого странного дома. Однако ноги продолжали нести его вперед.
Кэрролл открыл дверь слева по коридору, почти в самом конце. Он отшатнулся от вони и яростного жужжания мух. Неприятное человеческое тепло выплеснулось за дверь и захлестнуло его. Это была самая темная комната, отдельная спальня, и он уже собирался закрыть дверь, когда услышал, как что-то зашевелилось на кровати под простынями. Он прикрыл рот и нос рукой и заставил себя сделать шаг вперед и подождать, пока глаза привыкнут к темноте.
На кровати лежала худая старуха, простыня сползла ей на талию. Она была голая, и, как показалось Кэрроллу, он застал ее в тот момент, когда она потягивалась после сна, потому что ее костлявые руки были вскинуты над головой.
— Прошу прощения, — пробормотал Кэрролл, отворачиваясь. — Извините.
Он опять начал закрывать за собой дверь, но затем остановился и пригляделся. Старуха снова зашевелилась под простынями. Руки по-прежнему вскинуты над головой. Но дело было в запахе, это вонь немытого тела заставила его задержаться и посмотреть внимательнее.
Когда глаза привыкли к темноте, Кэрролл увидел, что ее руки удерживают в таком положении тонкие проволоки, обмотанные вокруг запястий. Глаза ее походили на узкие щелки, дыхание сиплое. Ниже сморщенных маленьких мешочков грудей Кэрролл мог сосчитать все ее ребра. Мухи гудели. Старуха высунула изо рта язык и провела по пересохшим губам, но ничего не сказала.
После чего он снова пошел по коридору, быстро переставляя негнущиеся ноги. Когда он проходил мимо кухни, ему показалось, что толстяк поднял голову и заметил его, но Кэрролл не стал замедлять шага. Краем глаза он увидел Питера Килру, стоящего на верхней площадке лестницы, глядящего на него, вопросительно склонив голову.
— Сейчас вернусь с бумагами! — крикнул ему Кэрролл, не замедляя хода. Голос его прозвучал удивительно буднично.
Он толкнул входную дверь, с грохотом захлопнул. Он не стал перепрыгивать через ступеньки, а сошел как обычно. Когда убегаешь от кого-нибудь, никогда не надо прыгать через ступеньки, иначе можно вывихнуть лодыжку. Он видел, как случается подобное, в сотнях фильмов ужасов. Воздух был такой морозный, что обжигал ему легкие.
На этот раз двери гаража были распахнуты. Он заглянул туда, проходя мимо. Увидел гладкий земляной пол, ржавые цепи и крюки, свисающие с балок, висящую на стене цепную пилу. За верстаком стоял высокий угловатый человек с одной рукой. Вместо второй был обрубок, кожа на культе блестела. Он изучал Кэрролла молча, его бесцветные глаза смотрели оценивающе и недружелюбно. Кэрролл улыбнулся и кивнул.