Кэйтлин Кирнан
La Peau Yerte[63]
Кэйтлин Кирнан родилась в Ирландии, в настоящий момент живет в Атланте, штат Джорджия. Перу Кирнан принадлежит семь романов, включая "Шелк" ("Silk"), "Порог" ("Threshold"), "Низкую красную Луну" ("Low Red Мооп"), "Пятерку чаш" ("The Five of Cups"), "Убийство ангелов" ("Murder of Angels") и "Дочь гончих" ("Daughter of Hounds", 2007).
Рассказы писательницы представлены в сборниках "Сказки боли и чудес" ("Tales of Pain and Wonder"), "От странных дальних берегов" ("From Weird and Distant Shores"), "Неправильные вещи" ("Wrong Things") (в соавторстве с Поппи З. Брайт), "Чарльзу Форту, с любовью" ("То Charles Fort, With Love") и "Алебастр" ("Alabaster").
"Я большая поклонница абсента, — признается Кирнан, — впервые попробовала его в 1999 году и с тех пор просто влюбилась. "La Peau Verte" был написан для антологии, посвященной этому напитку, но замысел так и не воплотился в жизнь.
К сожалению, в результате я не получила двух бутылок "Man Mayans": одну мне обещали издатели в качестве дополнения к гонорару, а вторую собиралась отдать Поппи 3. Брайт, которая абсент не любит.
Тем не менее от этой мертворожденной антологии остался рассказ, который я впоследствии включила в сборник "Чарльзу Форту, с любовью". До сих пор "La Peau Verte" нравится мне больше всех моих произведений и служит доказательством того, что в объятиях Зеленой феи я способна на многое, ведь эта история полностью написана под воздействием абсента".
>I
В пыльной, заваленной антиквариатом задней комнате квартиры на Сент-Маркс-плейс,[64] комнате со стенами цвета спелой клюквы, Ханна стоит обнаженная перед огромным зеркалом в раме из красного дерева и рассматривает себя. Нет, уже не себя, а нового человека, которого из нее сделали мужчина и женщина. Три долгих часа с аэрографами и латексными протезами, масляными красками, спиртовым клеем, четыре руки художников двигались как одна, уверенные в своей цели. Ханна не помнила, представились ли они. Может, да, но два бокала бренди загнали имена куда-то на задворки памяти. Он — высокий и тощий, она — худая, но маленькая, а теперь оба ушли, оставив Ханну одну. Наверное, их работа на этом закончена, возможно, мужчине и женщине заплатили, и она больше никогда их не увидит. От этой мысли Ханна почувствовала неожиданно острую боль: она никогда не испытывала склонности к случайному сексу, а этих людей не знала и подпустила так близко к своему телу.
Открывается дверь, музыка вечеринки неожиданно становится гораздо громче. Мелодия была ей незнакома, да, наверное, и не имела названия; бешеная импровизация хлопков и звуков флейт, скрипок и виолончелей, несравненная музыка, одновременно примитивная и продуманная до последней ноты. Старая женщина в маске из перьев павлина и наряде переливчатого атласа стоит в проходе, наблюдая за Ханной. Спустя какое-то мгновение она улыбается и медленно, оценивающе кивает.