— Конечно.
— Вы понимаете, что будете арестованы, если приблизитесь к Дебби и Лори Волан или их дому номер сорок восемь по Арройо-роуд? Понимаете ли вы также, что будете арестованы, если приблизитесь к Джо Шепертону или "Шепертон Энтерпрайзис"?
— Да.
— Вопросы есть?
— Один.
— Да?
— Что случилось с моим "эксплорером"?
— Поскольку его номерные знаки недействительны, машина была конфискована и продана с аукциона.
— Ясно.
— И что вы думаете по этому поводу?
— Если "форд" не был моим, я не имею на него прав.
— Верно. Должен похвалить вас за прогресс.
— Спасибо.
"Осторожнее", — подумал Сэм, вылезая из машины. Он поблагодарил водителя, санитара из Центра психического здоровья. Щурясь от солнца, он некоторое время следил, как автомобиль едет по сверкающей улице, после чего свернул к двухэтажному пансиону в испанском стиле. Из дверей выглянул строгий мужчина. Одернув дешевый пиджак, выданный ему социальной службой, Сэм подошел ближе. В последние два года он размышлял только о своей утраченной жизни, о Дебби и Лори, о семье, которую он принимал как должное, считая чем-то незыблемым, об объятиях и поцелуях, о невозможности быть рядом с растущей дочкой, о домашних обедах и фортепианных концертах Лори — о всех тех вещах, на которые у него никогда не хватало времени. Теперь они казались самыми ценными вещами на свете. Всем сердцем он желал кинуться к Дебби и Лори и умолять их помочь ему понять. Он получил свободу, и теперь ему нужно…
"Осторожнее, — снова предостерег он себя. — Полиция и доктор Кинкэд не спустят с тебя глаз. Парень, следящий за этим местом, доложит о каждом твоем движении. Помни, что говорила полиция о наказаниях за вторжение. Ты никогда не узнаешь правду, если загремишь в тюрягу или обратно в психушку".
Мотоцикл, на первый взнос за который он грохнул всю месячную зарплату, стойко переносил тряску, преодолевая ухабы старой дороги рядом с шоссе 1–10. Повторяя маршрут, сломавший ему жизнь, Сэм свернул с автострады у Хильской Балки и теперь направлялся к холму, за которым когда-то нашел Меридиан. Руки напоминающих человеческие фигуры кактусов поникли за два года еще больше, черные пятна так и испещряли растения — болезнь явно прогрессировала. Волны жара катились от камней и песка. Голый холм вырастал. Глядя на дорогу, Сэм с тревогой заметил, что она не огибает курган справа, как в тот вечер. Напротив, проселок сворачивал налево, продолжая идти параллельно 1–10.
Покинув дорогу, взяв правее, объезжая холм справа, виляя меж подгнивших кактусов, Сэм ощущал все больше мучительных толчков. Под очками, защищающими глаза от хлещущего по лицу песка, закипали слезы. Ну разве не символ его отчаяния то, что ему удалось убедить себя в том, что Меридиан будет на месте, когда он вернется? "Возможно, ты действительно сумасшедший, — сказал он себе. — Разве думать о себе в третьем лице, как о чем-то отдельном от тебя, не есть признак шизофрении? Возможно, ты псих, каковым тебя и считают все вокруг. Признай это — что бы ни произошло здесь с тобой, то событие не имеет никакого отношения к месту из тысяча восемьсот восемьдесят второго года, к появляющемуся и исчезающему призрачному — буквально — городу, к зловещей версии Бригадуна.