— Бетти права, скоро надо будет.
— Мне не терпится увидеть его лицо!
— Я еще помню, какое было у тебя, Мэри.
Не только слова заставили его похолодеть — хуже было другое: быть может, утомленные пением, оба голоса перестали притворяться. Он наверняка принял бы их за мужские, не сбей его с толку прежние имена. Если ему случилось попасть в заведение такого рода — ему здесь совершенно не место. Постаравшись изобразить на лице полную невинность, для чего ему пришлось проглотить застрявший в горле комок, он смело вошел в бар.
Обстановка изменилась больше, чем он думал. Джо перенес свою тушу на табурет, загораживавший уличную дверь. Джессоп притворился, что не заметил, и тут же понял, что обрек себя притворяться, будто это не имеет значения. Он продолжал старательно притворяться, собирая партитуру и укладывая ее обратно в портфель.
— Ну, — выговорил он настолько непринужденно, насколько позволяли ставшие непослушными губы, — мне, пожалуй, пора.
— Погодите еще малость, Дес, — сказал Джо, всем весом привалившись к двери. — Послушайте-ка!
Джессоп не понял, относится ли это к новому порыву ураганного ветра или к словам.
— Мне нужно кое-что взять из машины.
— Скажите нам что, и мы вам принесем. Вы одеты не по погоде.
Джессоп пытался найти слова, которые позволят ему уйти, и решал, каким тоном их следует сказать, когда Дэниель заметил:
— Все ваше пение отпугнуло Деса и от нас, и от ужина.
— Тогда давайте послушаем вас, Дес, — слишком настойчиво предложил Джо. — Ваша очередь петь.
Может, им больше ничего и не нужно? Джессоп поймал себя на том, что бормочет:
— Я не знаю, что исполнить.
— А то же, что и мы, — отозвался Джо.
Джессоп сжал за спиной потные ладони и втянул побольше воздуха, надеясь, что это поможет удержать внутри воскресший вкус съеденного. Он повторил вопрос про моряка, и его ослабевший голос вернулся к нему, а слушатели покачивались из стороны в сторону, видно желая его поддержать. Бармен обнаружил очередной стакан, который стал тереть с особой страстью. Когда Джессоп закончил, всей душой желая, чтобы уже действительно настало утро, когда он окажется на пароме, голос его сорвался.
— Чудесно! — прокричала Бетти, поправив упавшую грудь, — Еще!
— Я больше ничего не помню. В сущности, я не разбираюсь в подобной музыке.
— Научитесь, — пообещал Дэниель.
— Уведи его повидаться с ней, — напела Бетти, — и он протрезвеет враз.
— Дай послушать ему, как она поет, и он больше не станет пить, — добавила Мэри, кажется с торжеством в голосе.
Они просто подсказывают строчки, убеждал себя Джессоп. Может быть, те самые, что они пели. Эта мысль не помогла ему продержаться под множеством глаз, глядящих из темноты, что сочилась сквозь сети. Ему почудилось, будто его заманили в пещеру, где в темноте невозможно даже защищаться. Вокруг виднелись и все более беспокойно шевелились тяжелые тени. Мэри пальцами расчесывала свои рыжие пряди, словно подумывала с ними расстаться.