Птица-радость (Гроссман) - страница 18

Я обрадовался:

— Очень верно, Виктор! Ну, а если б каждая ворсинка была сама по себе, не скреплялась с другой? Тогда что?

Витька немножко подумал и сказал:

— Тогда воздух будет проходить между ворсинками, и птица не сможет лететь: нет хорошей опоры.

— Видите, юнги, какая трудная задача стояла перед природой. И цельное опахало нельзя делать, и отдельные ворсинки не годятся. Как же решила природа эту задачу?

Я достал из стола лупу, дал ребятам:

— Посмотрите на перо.

А через сильную лупу на пере вот что видно: сплошное, чуть волнистое поле. Только тонкие темноватые полоски видны — там, где сцепляются ворсинки.

— Ух! — говорит Аркашка. — Ловко устроено! По бокам у ворсинок — тонкие реснички. А на ресничках — острые крючочки. Крючочки одной ворсинки за крючочки другой ворсинки зацеплены. Ни дать ни взять «молния» на Витькиной рубашке! Ясно, как голубь ворсинки скрепляет, — добавляет он задумчиво. — Погладит ворсинки на месте разрыва, крючки за крючки зацепятся — вот и опять опахало целое.

— Ну, здорово! — говорит Витька и с уважением смотрит на маховое перо. — Вот какое чудо природа сотворила!

Пашка задумчиво трёт стриженую ершистую голову и что-то бормочет про себя.

— Ты о чём?

— Про голубишку того думаю. Дурак Тимоха был и неряха. Перья свои не приглаживал. «Молнию» свою не застёгивал.

Видели вы когда-нибудь, как растут только что вылупившиеся из яиц почтовые голубята? Уму непостижимо, как это можно так быстро расти!

Когда я наблюдаю за ростом почтовых голубят, мне всегда вспоминается случай в детстве: у настольных часов я открутил какой-то винтик, и минутная стрелка с шипением и посвистом понеслась по кругу. Двухнедельного завода едва хватило на час такого бега минутной и часовой стрелок.

Если за день до того, как должны проклюнуться птенцы, взять яйцо и приложить к уху, то можно услышать, как слабенько тюкает птенчик в скорлупку: «Тюк-тюк... Тюк-тюк...»

На скорлупке в это время появляются первые бугорочки-трещинки. Это малыш пробивается к воздуху. Ему уже тесно в его скорлупке-колыбельке.

Потом скорлупка распадается на две половинки, и появляется голубёнок. Ух, какой он маленький, слабенький, слепой!

Мать или отец сразу прячут его под своим пухом, чтобы он не простудился, не замёрз. Посидит голубишка так часок-другой и начинает толкаться в живот матери или отца: есть захотел.

Тогда родитель, сидящий на гнезде, помаленьку отодвигается, освобождая малыша. Почувствовав это, крошечная, беспомощная пичуга напрягает все свои силёнки, тянется вверх дрожащей головкой, разевает клюв.