Я не поверил старому голубятнику. Да и как было поверить! И в далёкие трудные годы карточной системы, и в годы войны, и в неурожайные времена после воины доставал он для своих птиц корм. Сорок лет птицу к птице подбирал голубятню и — на тебе! — вдруг продал. Да если даже иной мальчишка, месяц продержавший голубей, вдруг оказывается без них, то об этом сразу же узнаёт весь район. А тут голубятню продал известный любитель птицы!
— Неужели и Верную продал, Николай Ильич?!
— Её и Снежка оставил. — Старик выпрямился, и весёлые морщинки разбежались по его лицу. — Выторговал у вредной бабы.
Потом он отвёл меня в сторонку с тротуара и зашептал, оглядываясь, как будто к нему кралась Ниловна:
— Я так думаю: у Верной уже большие голубята. Да за лето она ещё пары две-три даст. А там и пойдёт. А? Как ты думаешь?
И он засмеялся от мысли, что так ловко проведёт Ниловну.
Однако получилось не так-то гладко, как думал Николай Ильич. Дарья Ниловна, обнаружив в голубятне не только Верную и Снежка, а ещё и двух почти взрослых голубят, потребовала от мужа, чтобы он немедленно продал птенцов.
Бухгалтер ушёл на голубинку. И вернулся оттуда с пустым садком.
В тот же день вечером Николай Ильич неожиданно для себя обнаружил в голубятне маленькую, белую с синими рябинами и синехвостую голубку — дочь Верной. Как могла она найти дом, почти не зная круга, оставалось загадкой.
Неделю старик прятал от жены голубку в садке, но наконец пожалел и выпустил полетать.
— Человек ты уже седой, а врать не разучился! — напала Ниловна на мужа, увидев Синехвостую. — Знать ничего не хочу! Продай.
В следующее воскресенье Николай Ильич отнёс Синехвостую на рынок. В понедельник она появилась на своём старом кругу.
Николай Ильич не стал ждать очередного разговора с женой и подарил голубку племяннику, живущему в селе, километрах в пятнадцати от города.
Синехвостой не было неделю.
Вдруг она с неба упала на крышу.
Бухгалтер снова засадил её в потайное место — прятал от жены.
Слухи о замечательных качествах голубей обычно, как по радио, облетают любителей птиц. К Николаю Ильичу пришёл пенсионер Карабанов: покупать Синехвостую.
Вернувшись домой с покупкой, Михаил Кузьмич связал Синехвостую и выпустил в голубятню. Птица забилась в тёмный угол и просидела там весь день.
«Ничего, — думал Карабанов. — Привыкнешь. И не таких удерживали».
Через месяц Карабанов развязал голубку и тихо выпустил её на крышу.
Она не села на крышу, даже не сделала круга в воздухе — умчалась к старому дому.
Раздосадованный Карабанов не пошёл к Николаю Ильичу выкупать Синехвостую.