Пашка быстро поднялся ко мне на балкон и разжал кулак. Голубёнок неуклюже спрыгнул на пол и заковылял к стене.
— Иду, — рассказывал Пашка, — а он сидит возле дороги и пищит. Видно, решил раньше времени крылышки попробовать. Возьмите. Может, что выйдет?
Голубёнок не мог ещё ни летать, ни есть, ни пить.
Сначала он совершенно равнодушно смотрел, как голуби клевали зерно. Но потом его стал мучить голод, и дичок подбегал то к одному, то к другому голубю, пищал и растопыривал крылья, прося покормить его.
Убедившись, что это бесполезно, голубёнок подошёл к сковородке с кормом, долго смотрел на зёрна и осторожно клюнул одно из них. Правда, он его не проглотил сразу, а подержал в клюве, но всё-таки голод взял своё, и зёрнышко исчезло.
С водой обстояло хуже. Подражая голубям, дичок опустил клюв в миску, но жажда от этого не уменьшилась.
Тут что-то было не так. Птенец походил по балкону, переваливаясь на своих длинных красных ногах, и снова подошёл к миске. Он долго тыкал клювом в воду, пока случайно не глотнул мутноватой тёплой жидкости. Наверно, ему стало очень хорошо, потому что голубёнок захлопал крыльями и весело запищал.
Через несколько дней внизу появился Пашка Ким и спросил:
— Вы его как назвали?
— Ещё никак, — сознался я.
— Тогда назовите Аркашкой, — распорядился Ким. — Он сильно похож на Ветошкина, того тоже с ложечки кормить надо.
— Аркашка так Аркашка, — согласился я. — Тогда уж давай заодно и отчество.
— Ему ещё рано, — серьёзно заметил Ким. — Пусть сначала на хлеб заработает.
Дичок рос удивительно быстро. Через неделю после появления он совсем неожиданно взлетел на крышу.
Я уже решил, что его придётся «выписать из домовой книги», как любил говорить дядя Саша. Но Аркашка и не думал исчезать. Он походил по крыше, постучал своим длинным носом по жести и так же внезапно слетел на голубятню.
Во время вечернего гона Аркашка тоже поднялся на крыло. Надо отметить одну удивительную особенность: неуклюжий на земле, будто утёнок, молодой голубь становился лёгкой и ловкой птицей в воздухе. На лету его трудно было отличить от синего почтового голубя.
Это в первое время наделало немало переполоху в нашем районе. Голубятники, заметив в моей стае новичка и точно определив его возраст, всполошились. Охотясь за почтарём, они то и дело выбрасывали возле моего дома голубей, пытаясь затащить Аркашку на свои круги.
Действительно, молодой сизак несколько раз отрывался от стаи и улетал с чужаками. Но проходило пять, десять, пятнадцать минут, и над моим балконом раздавался свист крыльев. Аркашка садился на крышу и тут же слетал в голубятню.