— Как в сказке древлянской, — сухо рассмеялся Свенельд. — Мужик кричит соседу, на которого пчела напала: «Сейчас помогу, вот только от медведя избавлюсь!»
Адельберг шутку принял, скроил угодливую гримасу.
— Хоть тот мужик и под медведем, — сказал он, — но отогнать пчелу от соседа можно и рукой помощника. Так рассудил король наш, обратившись к Романии.
— Неужто сами греки на нас ополчаются? — не поверил Свенельд.
— Нет. Ромеи сами воевать не любят. Но у них много золота, которое воюет не хуже стали. Только сейчас не их золото, а золото короля Оттона передано через Константинополь вашим соседям — кагану Хазарии и печенегам. Но мне известно, что и император Романии немало потратился на этот поход.
— Печенеги с козарами, что кошка с собакой, — усомнился киевский воевода. — Их не соединить даже золотом.
— Золото все соединит. Кочевые бароны и каган Хазарии его любят. И дали его щедро ради главного — разрушения Русии. А для того, чтобы отвлечь перед нашествием кочевников главные силы короля Святослава от Кивомани, я и мои спутники были посланы для возмущения племени древлян. Только по приезде сюда я не встретил ни Сабура, ни Ярошека.
— И не встретишь, — насмешливо прищурился Свенельд. — Не древляне они. Ярошек, должно, ляхского круля доглядчик, а Сабур — козарин аль печенег... Когда ж сила степная грядет под Киев-град? — спросил воевода.
— Уже три дня как должны быть под Кивоманью. Счет их до семидесяти тысяч будет, а может быть и больше. Кивоманьбург не продержится против такой силы и недели. — Епископ не мог скрыть злорадной усмешки, но, почувствовав опасность, испугался и добавил вкрадчиво: — В это тяжелое время я мог бы тебе пригодиться, герцог Свенельд. Король наш помнит о тебе и предлагает службу. Ты ведь не русс. Что нашел ты в этой дикой земле невежественных племен?
— А что, осталась ли моя отметина на челе конунга Оттона? — в свою очередь спросил Свенельд.
— Славный удар! — деланно оживился епископ. — Этот шрам на лбу король закрывает волосами.
— Пошто стыдиться боевого шрама? — удивился варяг.
— Боевые шрамы украшают рыцарей, — ответил Адельберг, — но никак не королей. Ибо король милостью божьей вознесен над людьми, значит, для них он бог. А убога никаких шрамов быть не может.
Свенельд с интересом рассматривал словоохотливого попа, наглевшего с каждой минутой, усмехнулся и спросил внезапно:
— Скажи, Адельберг, а сколько жира можно вытопить из тебя, если подвесить в котле над костром?
— Пощади, великий герцог! — Взвыл немец, грохнувшись на колени перед Свенельдом.
— Ладно... — махнул тот рукой. — Свезу тебя к великому князю.— Сам поведаешь ему о кознях Оттоновых. А уж Святослав-князь решит — смерти тебя предать аль на волю выпустить. Моли своего бога, авось да выручит...