— Ты убила Мойру! — женщина прокричала свое обвинение через весь зал.
В’лейн окинул меня оценивающим, заинтересованным взглядом.
— Ты убила себе подобную?
— Нет, я не убивала Мойру, — Я обращалась к ши-видящим, которые откровенно враждебным взглядом изучали меня. Исключение составляла только Дани.
— Ровена убила Мойру, когда послала ее ко мне, чтобы избить меня и отобрать мое копье.
У женщины было имя: Мойра. Была ли у нее сестра, которая также оплакивала её, так же как я Алину?
— То, что произошло сегодня, меня также потрясло, как и вас.
— Ты уверенна — презрительно усмехнулся кто-то из толпы.
— Она даже не говорит, что сожалеет о содеянном, — сказала другая. — Пришла сюда со своим мнимым защитником — Эльфом и очерняет нашу предводительницу. Я удивлена, что она не притащила с собой еще и охотника.
Я извинюсь, если они так хотят услышать это.
— Я сожалею, что вытащила из ножен свое копье. Мне искренне жаль, что она решила напасть на меня именно в этот момент. Если бы она не сделала этого, то была бы жива.
— Если бы ты не стала сопротивляться, она бы тоже осталась жива, — бросил кто-то.
— Копье не твое, — закричала другая женщина. — Почему оно должно быть именно у тебя? Есть только два оружия, способное убить Эльфов. Нас более семисот и у нас один меч. Соверши единственно верный поступок. Отдай копье тем, кто родился и вырос для того, чтобы владеть им!
Остальные согласились с ней.
Рожденный и выращенный. Вот петунья! Как будто я не была рождена для этого!
— Только я одна могу почувствовать Книгу, и я каждую ночь охочусь на неё. Вы знаете, что сейчас творится в Дублине? Я не пережила бы и одной ночи без него. Кроме того, я та — кто украл его, рискуя своей собственной жизнью.
Моя обвинительница фыркнула и отвернулась, сложив на груди свои руки.
— Украла, работаешь с Эльфийским принцем. Убила одну из наших сестер. Ты не одна из нас.
— А я говорю, что она одна из нас. Просто стартовала она отвратительно, — сказала Дани. — У неё не было никого, кто бы мог рассказать ей что к чему. А как бы вели себя на её месте? Она, как и мы, просто пытается выжить.
Я улыбнулась. Когда-то я задала ей тот же вопрос. Тогда она очень сильно разозлилась, но кажется поняла меня. Я восхищаюсь ее храбростью. Вот так выступить в мою защиту. Ей всего тринадцать или четырнадцать, но в ней есть стальной стержень. Эта была самая длинная речь, которую я когда-либо слышала от неё. И причем она не использовала нецензурную речь.
— Возвращайся в кровать, девочка, — кто-то ответил ей.
— Черт побери, я уже не ребенок! — ощетинилась Дани. — Я убила их больше, чем каждая из вас.