Кусающий грудь матери младенец, швыряющий в экран телевизора игрушки трехлетний малыш и палестинский террорист, взрывающий себя в переполненном ночном клубе в Тель-Авиве с криком «Аллах акбар» (Бог велик), отличаются лишь видом оружия, выбранного ими для осуществления мести. Все они чувствуют себя настолько униженными своей судьбой, что не видят иного пути для восстановления своего достоинства, чем путь мести. Месть — это наркотизирующая, ошеломляющая эмоция, гораздо более опасная, чем любовь. Обманутые любовники убивают не из любви. Они убивают из мести.
Месть всегда содержит в себе какую-то драму, часто — множество эффектных драм. Месть тем самым становится в высшей степени литературной и представляет собой готовый киносценарий, о чем прекрасно знают в Голливуде. Первая приходящая в голову из множества книг, фабулы которых состоят из актов мести, это, конечно, «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма. Классика девятнадцатого века. Главный герой, моряк Эдмон Дантес, оказывается безвинно осужден. Он теряет честь, любимую женщину и в результате превращается в демона мести. В итоге для него значительно более важной становится сладость мести, чем сладость новой любви. Книга Дюма — пример восхищения разрушительной силой мести. Другой литературный пример апологии мести — трогательная книга «Рэгтайм» американца Э. Л.Доктороу. Помню, как я вместе с героем этой книги ощущал сладость его мести. В Голливуде вендетта представлена во множестве картин. Недавно — в очередном эпизоде «Звездных войн» Лукаса («Месть ситхов»). Но наиболее впечатляющим для меня оказался, пожалуй, фильм Квентина Тарантино «Убить Билла». Когда в последней части главная героиня фильма, прекрасно сыгранная Умой Турман, разливает по экрану кровь из голов унизивших ее людей, зрительный зал подсознательно радуется этой крови, чувствуя, что героиня права, и разделяет с ней своего рода нескрываемое извращенное удовлетворение. Солидарность с мстителем, отстаивающим правое дело, свойственна людям. Помню высказывание одной ультрафеминистки — Андреа Дворкин, в котором слышалась не только солидарность с мстителем, но и явная демонстративная похвала мести. В свое время Дворкин сказала: «Одна жительница Калифорнии застрелила педофила, который надругался над ее сыном. Она просто вошла в зал суда и убила его на месте. Восхитительно». Я могу понять отчаяние и боль той женщины, но не могу понять восхищения Дворкин… Оно находится в опасной близости от примитивного восхищения судом Линча. О том, что это восхищение не имеет ничего общего с человечностью и, по сути дела, является ее унижением, говорит совершенно другой фильм о мести. Как мало у какого из снятых в США фильмов, у этого есть настроение фильмов Кеслёвского. Я имею в виду картину «За дверями спальни» (пять номинаций на «Оскар» в 2002 году) с прекрасной актерской работой Сисси Спейсек. Идея заглушить тоску отчаяния актом жестокой мести приносит только новые страдания. Создателям фильма удалось сначала загипнотизировать зал жаждой «справедливой» мести, потом погрузить в сомнения, а имеет ли она смысл, а в конце показать весь ее абсурд.