Сидел я сегодня в Дубае в кафе, в два раза большем, чем варшавский торговый центр «Галерея Мокотув», смотрел на идущих в полуметре за своими мужчинами арабок и думал, не хотели бы они иметь здесь свою Домагалик.
Я представил Вас в черной, до земли, длинной абайе (своего рода сермяге) и в прикрывающей Ваши волосы и лицо шиели. Я вообразил, как могли бы выглядеть Ваши глаза в прямоугольном вырезе черной шиели. И захотели бы Вы тогда вообще показаться перед миром. Потому что существует возможность, что Вы были бы более ортодоксальной и носили бы черную шелковую шиель, целиком закрывающую лицо. Но такую, полностью закрытую, Домагалик я не мог себе представить. Да и не хотелось.
Этот вырез — единственное место, которое позволяет увидеть в женщинах их женственность. Кроме того, женственность этих женщин можно только вынюхать. Арабы создали первые духи, смешивая экстракты жасмина, розы и лилии, еще пять тысяч лет тому назад. Так и здесь, в Омане, производятся легендарные самые дорогие в мире духи «Amouage», составленные парижским парфюмером Ги Робером из ста двадцати эссенций, отобранных им из четырех тысяч. Весь Дубай пахнет, как парфюмерный магазин на Елисейских Полях. В моем представлении: у Вас был бы немного больший вырез в шиели и от Вас исходил бы аромат «Amouage».
От других женщин Вас только и отличали бы эти несколько миллиметров отсутствующего материала вокруг глаз. Возможно, и Вы тоже шли бы за своим мужчиной, но на расстоянии 30 сантиметров, а не полуметра. И на этом наверняка кончился бы для Вас доступный набор средств продемонстрировать свой феминизм. И я думаю, если бы Вы родились здесь, воспитывались и ходили бы в местную школу, Вам никогда не пришла бы в голову мысль о «несогласии».
Я не знаю, о чем думают эти женщины на сон грядущий. Но мне говорили, что я ошибаюсь, представляя, что засыпают они несчастными.
Наше представление об эмансипации и равенстве женщин известно здесь широко. Никто не запрещает женщинам в абайях читать переводы феминистских памфлетов Элис Шварцер. Если бы «Впрост» с Вашими фельетонами существовал на арабском языке, то нецензурированный журнал лежал бы на полке рядом с другими журналами во всех киосках. Женщины в абайях живут так, как живут, это их собственный выбор. Их подчиненность мужчинам, как мы ее воспринимаем, только видимость, а смирение с этой подчиненностью относится к числу основных способностей, которые требует от них их жизнь. Это идет от традиции, религии и от естественной убежденности, что такая модель жизни — самая лучшая. В том числе и для них самих. В стенах своего дома, когда вблизи нет чужих мужчин, а только муж, брат или отец, женщины снимают свои абайи и свои шиели и за чашечкой кофе обсуждают со своими мужьями на равных все, что касается семьи, которая в арабском мире — самое важное. Им не мешает то, что у их мужа есть еще три семьи с тремя женами, что они не знают номеров мобильников своих мужей и что им нельзя спросить, куда идет их муж сегодня вечером. Сегодня, в пятидесяти километрах от Дубая, на пляже в Джебель-Али, где полным-полно европейских женщин в бикини, я думал: если бы Вы жили здесь, Вы тоже считали бы такое их поведение порочным.