Инвалида без ноги возле парадной не было. Да и не случайно, наверняка Артем, если ему вообще удалось выжить, после таких пыток и истязаний минимум месяц должен поправлять свое здоровье. Андрей, поглядывая на окна Евгения Борисовича, постоял в стороне под деревьями, потом пошел в дворовый садик и сел на скамейку, откуда хорошо было видно парадную, в которой жил человек с заячьей губой. Приходилось начинать все сначала. Но ему ничего не оставалось, как ходить в этот проклятый садик и смотреть, примечать, запоминать… выжидая момент для решительных действий. Впрочем, какие там решительные действия в одиночку, без оружия… Сейчас-то он и пожалел об отсутствии Артема, хотя и не доверял ему, и наверняка этот многоликий человек готов был продать его в любой момент, но все же вдвоем было поспокойнее.
Уже поздно вечером, когда садик опустел от игравших в нем детей, Андрей решил идти домой. Дефективный так и не появился. Он поднялся со скамейки и неторопливо побрел по песчаной дорожке.
Андрей, утомленный и задумчивый, прошел по дорожке садика, завернул за угол в подворотню… как вдруг громадная тень человека бросилась на него из полумрака парадной. Андрей не успел сориентироваться, только негромко вскрикнул от неожиданности и попробовал выхватить нож, который на всякий случай лежал у него в кармане… Но сейчас он не пригодился — Андрей упустил момент. Дуло пистолета уткнулось в подбородок, и хриплый голос горячо зашептал в ухо:
— Смирно, падла, стой… Рыпнешься — пристрелю!
Тон, а в особенности холодный металл, приставленный к шее, были очень убедительны.
«Сейчас… сейчас, ты уберешь свой пистолетик… и получишь нож в бок…» — успел подумать Андрей, с силой сжимая рукоятку ножа и стоя пока смирно. Для того чтобы выхватить его и ударить, требовалось слишком много времени, путь курка и пули был короче. Андрей не собирался мириться с таким вопиющим хамством.
Во тьме, еще и лицом к лицу, лица было не увидать. Внезапно со стороны улицы появилось что-то большое грохочущее, и, когда оно подъехало на довольно близкое расстояние, человек опустил пистолет. Андрей неторопливо вытащил из кармана нож… Но тут свет фар грохочущей уборочной машины вырвал из полумрака лицо пугавшего Андрея человека, и он узнал Артема.
— Ну ты даешь! — сказал Андрей, перекрикивая шум медленно проезжающей мимо машины. — Я бы тебя сейчас того…
Он показал Артему нож.
— Надо было раньше, теперь уже поздно! — ответил Артем, ухмыльнувшись беззубым ртом.
Они вышли на свет, и здесь Андрей смог разглядеть своего компаньона.
Артем тоже отпустил бороду, но у него она росла разноцветными клочками: светлый — темный — светлый — темный… Хотя выглядел он все таким же бодрячком, внешность его отражала следы нанесенных на нее увечий. Пожалуй, от таких побоев за короткий срок оправиться было не то что трудно — невозможно. Самому Андрею после «Машиных» «ласк» в прошлый раз потребовался месяц, чтобы прийти в себя.