Решив не дожидаться рассвета и понадеявшись на свое острое зрение, я принялся осматривать помещение. Зал напомнил мне зимний лес, причем березовый, столько из белого пола торчало белых колонн. Правда, потом оказалось, что пол не белый, а мозаичный, как в тронном зале, просто на нем лежал толстый слой пыли, а вот стены и колонны были действительно из белого мрамора. Некоторые из них обрушились и лежали грудами на полу, но и тех, что пока стояли, было так много, что среди них можно было заблудиться. В середине зала зияла огромная яма, куда я не угодил ночью, наверное, лишь по счастливой случайности. Вокруг нее валялись обломки белого камня, на которых угадывалась изящная резьба. Видно, раньше эта яма не зияла в полу, как сейчас, а была спрятана за ажурным портиком. Больше в зале не было ничего, в том числе и выхода. Вернее, выход был, только когда-то давно, а сейчас лестница, ведущая наверх, была наглухо завалена каменными обломками. Вот тут я впервые серьезно задумался о том, как буду выбираться. До той трещины, в которую я провалился, было, пожалуй, три, а то и четыре моих роста, а захватить с собой веревку я как-то не удосужился. Еще раз внимательно обследовав стены, я убедился, что в них нет даже щелей, которые можно было бы принять за потайную дверь. Мои попытки расшатать и вытащить здоровенный камень, заваливший выход, почти ни к чему не привели. Провозившись до рассвета и устав, как последняя тварь, я решил, что расчистить выход, пожалуй, смогу дней за десять, если не умру раньше от голода и жажды. Такая перспектива меня совсем не вдохновляла. Я ничего не имел против того, чтобы погибнуть в бою, как герой, но мысль, что я могу умереть замурованным в какой-то дыре, повергла меня в такое отчаяние, что я самым позорным образом начал звать на помощь, хоть и был уверен, что искать меня не будут. Слишком все привыкли к тому, что я могу исчезнуть на неделю-другую, никому не сказав ни слова. Естественно, мне ответило только эхо.
Прошло несколько часов. Я обломал все ногти, выковыривая камни и ясно осознавая полную безнадежность своего положения. Это ж какой длины должна быть лестница, если до поверхности земли три человеческих роста?
К полудню я просто умирал от жажды, усталости и изнурительной головной боли. Я мечтал о дожде, чтобы хоть несколько капель воды упало на меня сверху. Но наверху стоял ясный солнечный день, и было слышно, как заливаются птицы, радуясь жизни. Внезапно я вспомнил про яму в полу. Это был квадратный колодец с отвесно уходившими вниз стенками. Дна видно не было, а внизу клубился темно-серый туман, сквозь который проглядывал такой желанный блеск воды. И, что самое приятное, в стенку колодца были вбиты железные скобы, образуя некое подобие лестницы, уходившей вниз.