Где-то уже звучал вой сирены, и в воздух поднимались звенья бомбардировщиков, на огневые позиции выдвигались самоходные гаубицы, и беспилотные самолеты-разведчики, шныряя под облаками, отыскивали скопления экс-терров, уточняли координаты целей, выбрасывали радиозонды.
Где-то уже с визгом сыпались на землю бомбы, гремела канонада, рвались снаряды.
Операция “Немезида” началась. А они спали.
22.07.2068
Сейчас еще ночь. Не спится. Не хочется.
За окном дождь и ветер. А в казарме уютно: тепло, тихо, сумрачно — только светятся лампы дежурного освещения.
Все спят. Сопят, причмокивают, похрапывают. Слышно, как в коридоре за дверью осторожно расхаживает дежурный. Зевает.
Проснулся из-за кошмара. Жуткий сон — по-настоящему жуткий, тягостный — даже писать о нем не хочу. Не буду.
Теперь не могу заснуть.
Взял карандаш и блокнот, чтобы поскорей отделаться от неприятною ощущения, оставшеюся после дурного сна.
Подумалось сейчас — вдруг это последняя моя запись? И что написать? Даже не знаю.
Завещание? Эпитафию?
Смешно.
Лучше помолчу.
Попытаюсь все же заснуть. Вдруг приснится что—то хорошее.
1
Надрывно, словно падающая бомба, взвыла сирена. В казармах вспыхнул и замигал яркий свет. Загудели устройства громкоговорящей связи, запищали коммуникаторы.
— Тревога! — Очнулись вялые дежурные.
Одновременно во всех казармах взвились в воздух откинутые одеяла, заскрипели, заскрежетали металлические кровати, сбрасывая с себя людей.
Было пять часов утра. Обычное время для учебных тревог.
Но эта тревога не была учебной.
— Взво-о-од! — Сержант Хэллер, как всегда, был уже одет. — Три минуты на сборы, полное облачение, построение перед казармой!
Стук пяток о пол, лязг оружия, разноязычная привычная ругань.
Павел спал в хэбэ, чтобы не тратить лишнее время на одевание. Он, не придя еще в себя, свалился с кровати точно в свои ботинки, вслепую затянул шнуровку, завязал крепко. Налепил на ноги суставы наколенников, отработанными движениями закрепил их. Натянул высокие чулки, в два счета пристегнул их к наколенникам. Вскинул на плечи бронированный корсет, похожий на древнюю кирасу, но несравненно более легкий и прочный, надел его, словно свитер, через голову. Подбородком утопил широкую кнопку на ошейнике — зашипела пневматика, и корсет плотно, но мягко обхватил тело. К плечам корсета Павел пристегнул жесткие щитки, дернул изо всех сил, проверяя, крепко ли они сидят, не оторвутся ли, случись за что зацепиться. Натянул беспалые перчатки, армированные бронепластиковыми волокнами, раскатал их по руке до локтевого сгиба. Поверх надел массивный браслет коммуникатора, застегнул его, нахлобучил шлем. Уже убегая, подхватил винтовку и упакованный в пластик сухпай. Вместе со своим отделением, со всем взводом — ни раньше, ни позже — выкатился на улицу. Подумал радостно — успел! Не сплоховал!