Изображение гаснет.
— Абонент разорвал связь, сэр! — докладывает связист. — Повторить вызов, сэр?
— Нет, спасибо.
Некоторое время мы с Мишель молчим, не глядя друг на друга. Потом она осторожно говорит:
— Кажется, твой друг сильно увлечен новым делом.
Я киваю. Все еще не пришел в себя. Как же так! Это ведь Васу! Мой друг. Кореш. Парень, который спас меня на Плиме от банды трансферов. Я же помню, как мы мечтали уехать на Кришнагири и добывать “черные слезы”. Вместе мечтали! Что же произошло?
— Юджин, — мягко произносит Мишель. Кладет ладонь на мой локоть. — Так бывает. Просто у твоего друга завелись деньги. Иногда деньги меняют самые стойкие убеждения. Не переживай. Я-то с тобой.
И она целует меня в щеку. Прижимается ко мне. Ее прикосновение переключает меня с грустных мыслей. Я невольно облизываю губы. Действительно. Какого черта! Я еще жив и Мишель со мной.
— И я тоже, — немного обиженно заявляет Триста двадцатый.
— Конечно, дружище. И ты тоже.
— Ладно. Прорвемся, — говорю я вслух. — Будем собирать “черные слезы” сами. С голоду не умрем.
За всей этой чепухой я не обратил внимания на то, что дрожь переборок давно стихла.
— Мы на орбите Кришнагири Упаван, госпожа баронесса, — сообщает по внутренней связи командир корабля. — Бот готов. Взвод морской пехоты обеспечит вашу охрану. В порту Кришна-сити вас встречают. Вы в полной безопасности. Можете отправляться в любое время, мэм.
— Благодарю, капитан. Я вам очень признательна.
— Не стоит благодарности, мэм. Это мой долг.
Мишель вопросительно смотрит на меня. Холодок растекается внутри. Встречают? Ну, вот и началось. Триста двадцатый деловито диктует свои подсказки.
— Никакой морской пехоты. Пускай бот пойдет на автоматике, — прошу я Мишель. — Эти встречающие — наверняка контрразведка. И попроси какое-нибудь оружие побольше пистолета. Впрочем, если ты доверяешь своему родственнику, то можешь рискнуть.
— Ну уж нет. Даже и не мечтай смыться. Я с тобой.
— Ладно. Я рад. Ты и не представляешь, как. К хорошему так быстро привыкаешь.
— Не дрейфь. Все просто. Ты мужчина. Я женщина. Мне не привыкать подчиняться. Я выполню все, что ты скажешь.
— Неужели?
— Глупый, — шепчет она. Глаза ее вдруг оказываются близко-близко. — Мне никогда не было так спокойно, как с тобой.
Черт возьми, за такой поцелуй можно кого-нибудь убить. Мне даже в голову не приходит глупость вроде той, что поцелуй — такое же надежное средство убеждение мужчины, как и слезы. И уж тем более, я даже и не пытался спросить у себя, сколько раз в своей извилистой жизни моя сладкая девочка использовала эти надежные средства. Мне было так здорово, что я сам поверил: мы выберемся. Я сделаю все, чтобы мы выбрались.