— Триста двадцатый?
— Применяется парализующее оружие. Противник старается обездвижить всех, кто покинул магазин.
— Ясно. Эй, приятель! Мы передумали. Быстро высади нас у какого-нибудь ресторана. Вот твои деньги.
Я едва не вылетаю через лобовое стекло, так резко останавливается наша колымага. Чудо, что колеса не отвалились!
— Сам езжай прямо и не останавливайся. Это нападение бандитов. Грабят магазины и угоняют такси.
Я не успеваю договорить, как машина стартует на дымящихся покрышках. Бедняга таксист. Сколько на него сразу свалилось. И неожиданное богатство, и бандиты. Хищная тень со свистом падает с неба. Удаляющийся рев двигателя сменяется глухим ударом. Накрыли везунчика.
— Быстрее, милая. Пересидим минут пятнадцать в этой забегаловке, потом будем уходить.
Мы ныряем в маленькое уличное заведение под полосатым навесом. Мишель чихает от едкого дыма, исходящего из жаровни.
— Ты как, ничего? — спрашиваю ее.
— Я-то ничего. Только денег у нас не будет. Банкомат сообщил мне, что счет заблокирован.
— Так вот почему у тебя было такое расстроенное лицо!
— Ага. Съедим чего-нибудь?
— Здесь?
— Я так голодна, что съем даже жареных червей.
— Может, попросим чего-нибудь более привычного? — робко интересуюсь я.
— Это вряд ли, — в сомнении отвечает Мишель, разглядывая радостно улыбающегося нам то ли повара, то ли продавца в засаленном белом халате.
Чуть позже, когда мы едим рис и овощи с обжигающе острым соусом из подозрительного вида глиняных тарелок, интересуюсь:
— Ты в курсе, что нас сейчас чуть не убили?
— Милый, я может, несколько наивна кое в чем, но вовсе не идиотка.
— Не жалеешь, что связалась со мной?
— Ни за что! В жизни не испытывала ничего подобного!
Я не решаюсь спросить, что она имеет в виду — выброс адреналина из-за непрерывных приключений, или то чувство, что она ко мне испытывает. Наверное, человеку свойственны сомнения. Хотя, когда я вижу Мишель, мне хочется забыть обо всем. С тех пор, как она оказалась рядом, я живу, точно в сказке. Даже смерть не кажется чем-то страшным. Словно, умерев, можно возродиться под аплодисменты публики.
Триста двадцатый докладывает о сканирующем излучении. Неопасном. Я и сам понимаю, что мы в очередной раз ухитрились смыться. Знать бы еще, как долго продлится наше везение.
Чертовы приправы! Кажется, будто в моем животе тлеет огонь. А уж во рту — и вовсе слов нет. Как если бы я расплавленного свинца хлебнуть вздумал.