— И каким же?
— У меня небольшой катер. Для прогулок богатых туристов.
— И много тут у вас туристов?
— Почти нету, — признается незнакомец. — А те, что есть, нанимают океанские яхты в порту. Или большие катера для охоты на иглоклювых акул.
— Тогда почему вы не разорились?
— Думаю, сахиб, нам есть смысл поговорить по дороге. О моем бизнесе. Не я один слушаю новости и понимаю по-имперски. У нас есть полчаса, не больше. Я попросил своих знакомых, которые тоже любят новости, дать мне немного времени, — в слове “попросил” мне чудятся нехорошие нотки.
— Вы пойдете слева. Мишель, держись рядом.
Мы спускаемся к берегу, петляя по закоулкам. Безмятежность неожиданного спутника только кажущаяся. Триста двадцатый угадывает место, где он прячет свой нож. Цепкий взгляд видит меня насквозь. Не скрывая своих намерений, опускаю руку под рубаху.
— Не нужно соревноваться со мной в ловкости, уважаемый, — прошу я. — Вряд ли вы окажетесь быстрее.
— Не буду, сахиб, — без тени иронии отвечает мужчина. — Меня зовут Баба Балвант Сингх. Просто Баба. Мой кинжал вот тут. Он нам не нужен. Я пришел говорить о деле.
— Мое имя вам известно. Говорите, Баба.
— Я думаю, мой катер будет вам полезен. Через полчаса за вами начнут охотиться все, кому не лень. Вы чужаки. Вас никто не укроет. У меня договор с таможенниками. Я могу вывезти вас. Прямо сейчас. Это и есть мой заработок. Через полчаса таможенники могут узнать, кто у меня на борту. Наши договоренности касаются мелких партий груза. Про таких важных птиц, как вы, речи не было. Так что решайте скорее.
— Допустим, мы вам верим. И как далеко вы сможете нас вывезти?
— Туда, куда скажете. Если вам негде скрыться, я могу предложить убежище в другом городе. У нас везде много друзей. Но эта услуга — за дополнительную плату.
— У вас? — спрашивает Мишель. — У кого это — у вас?
Баба не удостаивает ее внимания.
— У кого у вас, Баба? — повторяю вопрос.
— Сахиб, я сикх, — говорит он гордо, словно этот непонятный ответ способен мне что-то объяснить. Решаю про себя, что это какой-то мафиозный или религиозный клан.
— Какие у нас гарантии? — снова вмешивается Мишель.
— Женщина, ты у себя на родине большая птица, так? — вопросом на вопрос отвечает Баба.
— Это не имеет значения! Я имею право такое же право голоса, как и мой друг! — голос Мишель звенит от гнева.
— Так вот, запомни, женщина. Здесь говорят мужчины. А женщины ждут, когда им разрешат говорить. Сейчас мы говорим о делах с твоим другом. Не с тобой. Если будет нужно — он даст тебе слово, — негромко чеканит Баба и отворачивается от побледневшей от унижения Мишель.