— Разнесем ублюдков! — хищно шепчет старшина Барков.
— Тут им не колония. Покажем им, что такое спецназ Миттена! — добавляет лейтенант.
— В клочья порвем. Точно. Отработаем как надо. Не впервой, — отзываются бойцы.
Я просыпаюсь, точно меня толкнули. Ощущение опасности давит так сильно, что я начинаю лихорадочно одеваться, толком не осознавая, что делаю.
— Триста двадцатый?
— Нападение на внешнюю охрану. Мобилизуй охрану внутри номера и разбуди Мишель.
— Черт! Черт! Черт! — бормочу я, всовывая ноги в ботинки. Клинок тускло светится в свете ночника. — Не подведи, дорогой.
И тревога внутри смывается жаждой боя. Я начинаю дрожать от сдерживаемого азарта. До чего же ты хищная тварь, железяка!
— Если нельзя отступить, надо принимать бой, — следует немедленный ответ.
— Ты прав, — возбужденно шепчу я вслух, открывая дверь.
Мариус на цыпочках крадется мне навстречу.
— Т-с-с! — шипит он, вроде бы совсем не удивленный тем, что у меня в руке боевой нож и сам я полностью одет. — Внешние посты не отвечают. Будите баронессу, сэр.
— Твою мать! Зови меня Юджином!
— Давай, Юджин! Занимаем оборону в прихожей. Будь с баронессой.
— Сколько с тобой людей?
— Трое, я четвертый. Двое — отдыхающая смена в комнате прислуги на этаже. Не отвечают. Двое на посту в коридоре... были. Полиция уже оповещена.
— Ладно, я пошел, — шепотом говорю я, устремляясь к спальне Мишель. На ходу оборачиваюсь, передаю подсказку Триста двадцатого: — К окнам не подходить, одного человека у входа на балкон, одного — для контроля внешних комнат.
— Людей не хватит!
— Выполняй!
— Слушаюсь, сэр!
— Вход забаррикадируй!
— Уже! — я слышу тихий звук сдвигаемой мебели.
Запах Мишель встречает меня. Сама она — свернувшаяся в клубок гибкая кошка, спокойно дышит во сне.
— Триста двадцатый, предупреди меня, когда войдем в боевой режим.
— Принято.
— Мишель, проснись! — шепчу я на ухо баронессе.
— Юджин?
— Тихо. Быстро одевайся! Не говори вслух. Вообще не разговаривай. Выполняй! Давай, милая, мы в опасности!
— Что случилось? — все еще щурится непроснувшаяся Мишель.
— Быстро, быстро, Мишель. Одевайся и ложись на пол.
— Поняла, — она, наконец, улавливает происходящее. Отбрасывает одеяло. Я отвожу взгляд от переливов ее тела под тканью длинного прозрачного пеньюара. Под шорох одежды крадусь к двери.
— Опасность! — предупреждает Триста двадцатый и тут же грохот автоматического пистолета охранника в гостиной бьет по ушам.
— Мариус, двое на балконе! — кричит тот в микрофон, раз за разом выпуская пули.
— Ложись! — я хватаю полуодетую Мишель и валю ее на пол. Неясная тень мелькает в окне. Свист рассекаемого лопастями воздуха. Очередь многоствольного крупнокалиберного пулемета взрезает толстенный пуленепробиваемый стеклопакет и в момент превращает спальню в пыльные развалины. Куски штукатурки и бетона стучат по полу. И я понимаю — не будет никакого шокового оружия. Нас просто убивают. Всеми доступными средствами. Вторая очередь. Так низко и кучно, что я чувствую, как макушку обдает теплом от проходящей над самой головой трассы.