Ладья моя солнце стремит свой упрямый бег
сквозь море мороза, лишенное берегов.
Маяк неверен, и вод безопасных нет.
Пусть будет ей плыть легко
по телам врагов.
Так нельзя. Такое тяжело петь. Но Ифе чувствовала себя должницей. Она не смогла бы ответить, кому и чего именно должна, но она превысила свой кредит – намного, на столько, что и не придумаешь, как вернуть.
Время терпело. Стальная баллада для крейсера «AncientSun» должна будет родиться.
Но не сейчас.
Сейчас Ифе сидела в большом лазарете «Древнего Солнца», у койки Тери, и придумывала другую песню, теплую песню о хорошем, для маленького человека, который заглянул в глаза гибели и с тех пор разучился жить. Ничего не пела, даже не шептала под нос, и зачехленная гитара была спрятана в каюте под койкой. Айфиджениа не собиралась петь, пока не придумает все до конца. Да и смотрелась бы она странно, притащившись упражняться в игре в лазарет…
Иной раз получалось само. Она не сразу выучилась управлять собой. Можно обойтись и без песни, просто сидеть и молчать; не в песнях дело, не в словах, даже не в намерении и желании. Не нужно хотеть. Тому, кто очень хочет, мир позволит добиться, но никогда не даст даром, просто так, сам не заметив щедрости. Нужно забыть себя, став созвучной миру, и тогда чуть-чуть подкрутить колок…
Но песней удобней.
Айфиджениа сочиняла слова.
Слушай меня, я слушаю лунный свет…
Переводи его речь на язык молчания,
Накладывай чары.
Чуешь шорох в сухой траве?
Это бродит брага тумана, псы одичалые…
Слушай меня – заря начинает петь,
Переводи ее шелесты речью радости.
Веселые вести:
чуешь шорох в сухой траве?
Это, крадучись, ветер ласковый возвращается.
Слушай меня, смотри, поверни назад…
Шорохом эхо отчаяний, злыми воплями.
Два шага до воли.
Обернись, посмотри в глаза.
Призываю силу, защиту, верного воина!
Слушай меня – я слушаю лунный свет.
Слушай меня – я слушаю песнь зари.
Слушай меня – я слушаю сердца стук.
Слушай.
– Собака…
Медичка не вздрогнула. Показалось, что в белой тишине над койками прозвучала ее собственная случайная мысль.
– Собака, – чуть уверенней шевельнулся обметанный рот.
Айфиджениа ахнула, вскочила, наклонилась над изголовьем, ловя сонный затуманенный взгляд.
– Тери, милый?
Мальчик поднял веки, чуть потянулся. Медленно облизал губы. Ифе счастливо, неверяще улыбалась.
– Ну привет, – гундосо сказал где-то вдали Счастливчик Джек.
– Черт возьми! – прошептал Ривера, уставившись в экран горящими глазами. – Черт возьми!
Лурдес покосилась на него настороженно.
– Она не просто делает это, – на лице Риверы пылало вдохновение. – Она знает, что делает. Она умеет! Это невероятно.