Семенов стал кругами бегать по окрестным кустам, ломая ветки и сбивая листья. Через минуту он прибежал и, запыхавшись, сказал:
– Не, вроде никого нет.
– Тащи его в машину, – распорядился старший сержант.
– Да ну, какого хрена? – возразил Семенов. – Давай здесь где-нибудь бросим. Ветками закидаем, и все.
– Дурак ты, Семенов, – снисходительно сказал старший сержант. – Поэтому у тебя на погонах только две лычки. Щас ты его засунешь в машину, и мы свалим отсюда. Завезем в город и оставим в каком-нибудь дворе возле базара.
– На фига?
– Ты че, вообще баран, Семенов? Понимаешь, кого мы замесили? Это ж «синий». А на базаре крышу делают азеры. Когда жмурика найдут, «синие» сразу подумают на черножопых. Они и так на ножах, еле-еле мирятся. А из-за этого быка между ними разборки начнутся. Про нас никто и думать не будет.
– Ну ты, бля, Кузя, даешь! Круто придумано!
– Так у меня ж башка не только для того, чтоб фуражку носить. Бери пример с меня, Семенов, тоже старшим сержантом станешь. Не век же тебе в водителях-милиционерах сидеть.
– Понял, – кивнул тот и выразительно посмотрел на Ленчика – мол, а с этим-то что делать?
Надевая портупею, старший сержант подошел к замшевому пиджаку.
– Моя б воля, я бы тебе, козья морда, тоже ввалил как следует. Жалко только, что шеф не поймет. Нужен ты ему… Короче, ты ни хрена не видел и вообще твоей ноги здесь не было. Что такое «остров любви», ты не знаешь и никогда не слыхал. И только, бля, педрюган, заикнись об этом где-нибудь – сам возле этого дерева сдохнешь. Для начала я тебе в жопу осиновый кол вгоню, а уже потом начну отрабатывать приемы рукопашного боя.
Разбитая физиономия Ленчика задергалась от ужаса.
– Я понял, понял, начальник.
– Бегом, на хрен, в машину! Семенов, проверь, чтоб все тут чисто было. И портупею не забудь. Ты же, бля, Семенов, сотрудник правопорядка при исполнении служебных обязанностей, бля!
Гомон голосов за столом становился все сильнее. Гости Артура перешли на коньяк.
– Друзья мои, – встал из-за стола именинник, – я бы хотел почтить память тех, кто в отличие от меня не дожил до этого дня. Многие из них были нашими общими знакомыми. Мы должны помнить их поименно: Арсен Микеладзе, Автандил Чихладзе, Отари Квантришвили, Гиви Берадзе, Гаик Геворкян, Реваз Гамцемлидзе. Мир их праху.
Память погибших товарищей почтили вставанием. Застольный разговор после этого сам собой перешел на больную тему.
– Да, нелегко нам сейчас приходится, – закурив сигару и побалтывая в бокале коньяк, сказал Валера Кутаисский. – Молодняк пришел наглый, без понятий, без уважения. Артур, сколько мы с тобой по пересылкам да централам мотались? Сколько хозяев да кумов перевидали? А эти что? Еще вчера по балкам бегали, барыг трясли, а сегодня уже, глядишь, рыжуху на шею повесили, волыну за пазуху, и давайте, мол, родские, отваливайте. Положение в обществе заслужить надо. Мы сколько здоровья по хатам оставили? И косяков за нами нет.