Поначалу не предполагалось такое скопление народа. Просто мемориальная служба для близких в память о Сэди. Но Малькольм из Лондонской портретной галереи прослышал об этом, по его предложению мы выложили информацию на сайте музея, и все поклонники изобразительного искусства получили возможность выразить уважение к столь знаменитой персоне. Отбоя от желающих не было, так что пришлось проводить жеребьевку. Ее результаты объявляли по телевизору в «Вечерних новостях», и теперь все счастливчики здесь. Когда я увидела эту прорву народа, чуть не лишилась чувств.
Дресс-код на сегодня — «двадцатые годы», и каждый постарался как мог. И хотя викарий твердил, что на похоронных службах не принят «дресс-код», правила диктовала я. Сэди наверняка понравилось бы.
Медсестры из дома престарелых приоделись и приодели своих пожилых пациентов. Выглядят они очень эффектно, сплошь шляпки и бусы. Джинни смотрит на меня и приветственно машет веером.
Джинни и несколько других сестер пригласили на кремацию и закрытые похороны Сэди несколько недель назад. Там присутствовали только люди, знавшие Сэди лично. В сердечной обстановке мы пообедали, поплакали и посмеялись, выпили вина, вспомнили разные истории из жизни Сэди, а потом я внесла огромную сумму на счет дома престарелых.
Маму с папой я не пригласила. Но они не обиделись.
Сейчас они сидят в первом ряду. Мама в жутковатом лиловом платье с заниженной талией и повязке, которая подошла бы солисткам группы АББА. Папа надел вполне заурядный современный костюм, из кармашка торчит шелковый платок в горошек. Но все это неважно, ведь в глазах родителей, устремленных на меня, столько нежности и любви…
— Те, кто не знал Сэди лично, конечно, спросят: каким человеком она была? Удивительной. Остроумной. Веселой, смелой и неординарной… К жизни она относилась как к увлекательному приключению. Как известно всем собравшимся, она была музой одного из величайших художников двадцатого века. Они любили друг друга всю жизнь, но трагические обстоятельства разлучили их.
Я перевожу дыхание. Весь вечер я репетировала перед родителями речь, а папа недоверчиво повторял:
— Откуда ты все это знаешь?
Пришлось ссылаться на архивы и старые письма.
— Она была бескомпромиссна и решительна. И всегда делала что хотела. Она могла сотворить невозможное. Для себя и для других. (Эд, сидящий рядом с мамой, подмигивает мне. Он уже тоже выучил мою речь наизусть.) Не каждому удается дожить до ста пяти лет, но Сэди считала себя молодой и ненавидела, когда ее принимали за выжившую из ума старуху. В душе ей всегда оставалось двадцать три. До самого последнего момента она получала от жизни удовольствие. Она любила чарльстон, коктейли, танцы в ночных клубах и фонтанах, предельную скорость, помаду, курительные трубки… и… разные шалости.