На том и порешили.
Старший следователь облпрокуратуры, младший советник юстиции Николай Павлович Шмелев производил впечатление тугодума. Но если уж и была у него какая-то отличительная черта характера, так это обстоятельность. «Копал» он обычно медленно, зато уж никакого, даже малюсенького, белого пятнышка при расследовании не оставалось. Не было случая, чтобы дело, проведенное Шмелевым, суд вернул на дополнительное расследование.
Николай Павлович достиг пенсионного возраста, жил бобылем. Увлечение выбрал под стать своей натуре — все время, остающееся от работы, отдавал собиранию редких и старинных книг. Словом, библиоман. Хотя этого термина Шмелев не переносил. Именовал себя по-русски: книголюб. Самым ценным подарком для себя почитал томик издания этак двухсотлетней давности, с пожелтевшими страницами и изъеденным переплетом. Возиться с такой книженцией, приводить ее в божеский вид было для следователя истинным наслаждением. Николай Павлович имел дома соответствующий станочек и другой инструмент. Зная его хобби, знакомые обращались с просьбой привести в порядок пришедшую в ветхость любимую книгу — и никогда не слышали отказа. К переплетным работам он относился с таким же тщанием, как и к своему основному занятию — следствию.
Впрочем, неизвестно еще, что Николай Павлович больше любил в жизни…
Приняв к производству дело, Шмелев решил провести допрос коммерческого директора «Детского мира». Скворцов находился под стражей, а потому первая встреча произошла в следственном изоляторе.
Обвиняемому было сорок с небольшим. Его привели в щегольской комбинированной сорочке, за которыми охотятся самые отчаянные модники, фасонистых импортных брюках и туфлях. Но выглядел он каким-то помятым, опущенным, на лице — заметная щетина. Конечно, следственный изолятор не санаторий. Но некоторые в нем ухитрялись оставаться подтянутыми, словом, следили за собой. Таких раскалывать — семь потов сойдет. А вот что касается Скворцова, сразу видно: поставил на себе крест-Шмелев назвал себя, сказал, что ему поручено следствие по фактам, сообщенным им, Скворцовым, на прежних допросах.
— Сперва, Владлен Карпович, я хотел бы услышать, — начал Николай Павлович, — что толкнуло вас провернуть махинацию со школьными формами? Знали же, что идете на преступление.
— Разрешите закурить? — попросил Скворцов.
— Курите…
— Я вижу, вы воевали, — сказал подследственный, прикуривая дорогую сигарету от иностранной зажигалки.
На пиджаке следователя красовались три ряда орденских колодок.
— Воевал, — кивнул он.
— Я хоть и не воевал, но служил, — продолжал Скворцов. — Армия тогда армия, когда идут в ногу. Не так ли?