— Да-да, — откликнулся я. — Проходите, Николай Павлович.
Мы поздоровались с ним.
— Ну, вся команда в сборе, можно отправляться на свидание со Скворцовым, — энергично потер руки Чикуров.
— Свидания не будет, — мрачно проговорил Шмелев.
— Как? — вырвалось у нас одновременно с Игорем Андреевичем.
— Скворцов скончался от инфаркта, — глухо сказал Николай Павлович. — Вчера около полудня.
Эта весть настолько нас ошеломила, что мы с Чикуровым некоторое время не знали, что и сказать, Первым пришел в себя Чикуров.
— Вчера, около часу? А почему не сообщили мне сразу? — резким тоном спросил он. — Почему я узнаю об этом только сейчас? Шмелев побледнел.
— Простите, Игорь Андреевич, — стараясь быть спокойным, но, видимо, еле сдерживаясь, ответил он, — лично я не позволю себе кричать даже на своего Дика. И повышать на меня голос тоже не позволю.
— Извините, — сухо произнес Чикуров, — но вы были обязаны поставить меня в известность немедленно.
— Если бы вы сообщили координаты дежурной в гостинице, в каком именно месте будете загорать, — отпарировал Николай Павлович.
Игорь Андреевич, как мне показалось, несколько смутился и уже более ровным голосом спросил:
— Как это случилось?
— В субботу Скворцов пожаловался на сердце. У него, оказывается, запущенная стенокардия. Вызвали врача, дали лекарство. Вроде бы отпустило. А в воскресенье, когда принесли есть, он лежал без движения в камере. Прибежал врач, но ему оставалось только одно — констатировать смерть.
— От чего? — вступил в разговор я.
— Обширный инфаркт.
— Когда вскрытие? — спросил Чикуров.
— Родственники попросили передать им тело покойного, не вскрывая, — сказал Николай Павлович.
— Почему? — вскинул брови Игорь Андреевич.
— По религиозным соображениям.
— И вы дали на это согласие?
— Нет, не дал, — с некоторым вызовом произнес Шмелев. — Может, я много взял на себя, но отыскать вас не представилось возможным. Если вы считаете мое решение ошибочным…
— Что уж теперь говорить, — вздохнул Чикуров. Я чувствовал, что он не хочет обострять и без того нелегко складывающиеся отношения с Николаем Павловичем.
— Как это все некстати! — сокрушался московский следователь. — Показания Скорцова могли очень много значить для дальнейшего расследования.
— Если хотите знать мое мнение, то его послание в Москву— трюк. И вообще он большой артист. Был… — сказал Шмелев.
— Знаете что, Николай Павлович, — нужно составить письмо в следственный изолятор с просьбой содержать Ларионова в отдельной камере.
— Хорошо, — кивнул Шмелев.
— Хотя бы временно. Пока я разберусь, что к чему. А то, чего доброго… — Игорь Андреевич не договорил. Было видно, что смерть Скворцова здорово выбила его из колеи.