Что это было, боевой транс или священное безумие, кровь предков казаков или проснувшиеся минимальные навыки по боевым искусствам, полученные в разных секциях, которые я посещала когда худела, но со временем заброшенных, не знаю. Одно я знаю точно, демиурги мне не помогали, эти бы скорее дали меня жестоко изнасиловать, запытать, разорвать конями, но и пальцем бы не пошевелили мне помочь. Сосискин мне рассказал, что в тот момент он видел перед собой машину для убийства, а я теперь периодически пытаю бабок про наличие в нашем роду викингов, что бы точно знать что больше не превращусь в берсерка. Когда я очнулась, вся в крови, со сбитыми костяшками пальцев, возле меня уже валялся второй труп, козлина, ударившая меня по лицу, лежала и смотрела одним глазом в небо, потому что в другом глазу покачивался когда то подаренный мне их собратом кинжал. Я выдернула орудие убийства и обходя то тут, то там катающихся от боли орков, и похромала к дереву, чтоб перерезать веревку, на конце которой лежал тихо поскуливающий Сосискин. Подняв пса с земли я прижала его к груди и не обращая внимание на раздирающий мою спину пожар, прижавшись к стволу дерева, бессильно сползла на землю и заплакала, потому что только что поняла, что вывих мне заменил открытый перелом и из больной ноги торчит кость, а мое самое родное существо практически не дышит. Я молча глотала слезы и молилась, чтобы Сосискин очнулся, когда на мое лицо вдруг набежала тень и рядом со мной на корточки опустился Предводитель всех орков, Грешер, или как я его называла про себя Хришенька. — Прости меня Избранная, я проскакал всю ночь, когда узнал что мои братья тебя похитили, но я не успел, что я могу сделать, что бы ты нас простила? — Убей себя об стену, предводитель диких обезьян, потому что если мой пес умрет, я вырежу вас всех до единого, найму драконов и они спалят все леса и степи, где вы жили, заставлю всех светлых и темных магов и колдунов переписать историю, что бы на этой земле даже не осталось упоминание о том, что когда то на ней жили ты и твои братья, выплюнула я в ответ, вытирая слезы. — Эй Дашка, ты хорош тут геноцид планировать, слава Пиночета тебе ни к чему, что межмировое сообщество подумает о нас? — Ты что думаешь что после массовой резни, кто то захочет иметь с нами дело? завозился у меня на руках Сосискин. Я снова разревелась, теперь уже от облегчения, если пес заговорил про дела, значит смерть ему не грозит, но на всякий случай ему нужен ветеринар, а мне доктор, а еще лучше пластический хирург, потому что я даже боюсь представить во что превратилась моя спина.