А я возвращаюсь обратно.
- Что дальше, командир? - спрашивает меня четвертый номер.
- Ждем следующей атаки, Паша.
- Накроют нас здесь, как в Брянске.
- Могут и накрыть, поэтому берем лопаты и подправляем щели.
Вообще-то самое время удрать, но приказа отступать нет, и мы остаемся. Через час посыльный приносит мне справку об уничтожении тяжелого танка, подписанную командиром стрелкового полка майором Николаевым. Появляется надежда дождаться темноты и получить из полка приказ на отход. Дождались. Немцы обходят Елец с юга и начинают атаку одновременно на Лавы и Казинку. Шоссе на Воронеж оказывается в их руках и из города остается единственная дорога на восток. Сначала, как всегда, следует артиллерийская подготовка. Под прикрытием артиллерийского огня танки и пехота подтягиваются к поселкам. По нам не стреляют, пока мы молчим, на нас не обращают внимания. Танков у немцев осталось мало, я вижу только четыре штуки, а пехоты много. Поселки атакует, как минимум, пехотный полк, усиленный танками и артиллерией. Позиция у нас далеко не идеальная, но сменить мы ее не можем. Пятитонную пушку на руках не перекатишь.
- Бронебойным!
- Готово!
- Прицел девятнадцать!
Навожу стрелку на крайний правофланговый танк. Далековато, но если подождать пока они подойдут ближе, то танки скроются за домами поселка. Гах, гах, гах, гах, торопится комбат. Нам тоже пора.
- Огонь!
Г-гах! Блям-с. Мимо!
Лязгает затвор. Заряжающий без команды досылает бронебойный.
- Готово!
- Огонь!
Г-гах! Блям-с. Мимо! Что за черт. Кланц.
- Готово!
- Огонь!
Г-гах! Блям-с. И снова промах. Заколдованный он что ли? Кланц.
- Готово.
Ба-бах! Воздушной волной меня сбрасывает с сиденья наводчика, сверху летят комья земли.
- Ложи-и-и-ись!!!
Я втискиваюсь в щель, следом в нее сваливается еще кто-то. Бах! Бах! На этот раз чуть дальше, но земля даже подпрыгивает. Гаубицы сто пять мэмэ, не меньше, а может и стопятидесятимиллиметровые тяжелые пехотные пушки. Ба-бах! Уже ближе. Мерзлый ком земли больно бьет по спине. Точно бьют, сволочи. Впрочем, ничего удивительного, наши пушки торчат в чистом поле как прыщи на щечке топ-модели. Хочется глубже вжаться в землю, буквально раствориться в ней. Но земля отталкивает меня резкими толчками, совпадающими с разрывами вражеских снарядов. Сколько длился налет на нашу позицию, не знаю, минуты три - четыре, не больше, но мне кажется не менее получаса. Наконец разрывы смещаются куда-то дальше, и я отваживаюсь приподнять голову.
- Все живы?
- А черт его знает.
По голосу узнаю пятого номера.