Там уже собрался весь личный состав базы во главе с Мэрдоком.
Траутмэн замедлил шаг и повернулся к Рэмбо.
— Джон… — начал он.
Ему стоило больших усилий справиться с нахлынувшими на него чувствами. Он придал своему голосу суровый, деловой оттенок:
— На все про все у тебя тридцать шесть часов. Тридцать шесть часов — прогуляться в преисподнюю и выбраться из нее. Любоваться пейзажем тебе будет некогда.
Рэмбо кивнул.
— При любом осложнении. Ты понял меня?.. При любом осложнении информируешь нас и уходишь на запасное место встречи, Хок Септембер. У тебя на карте отмечено. Понятно?
Рэмбо снова кивнул.
Огни самолета сверкали все настойчивее.
— Полковник, мы готовы к взлету! — во всю мощь своих легких крикнул Эриксон, но слова его затерялись в шуме мотора.
Траутмэн сделал знак ему рукой и произнес:
— Удачи тебе… сынок. Голос Рэмбо внезапно осекся:
— Вы помните, Мэрдок сказал, что он служил в морской пехоте, второго батальона третьего полка? В шестьдесят шестом в Кон Тьен?
— Ну и что?
— Так вот, второй батальон морской пехоты находился в Кад Санк.
— Человек может забыть подробности.
— Есть вещи, которые не забываются. Никогда.
— Ты хочешь сказать, что ты не можешь их забыть?
— И вы тоже.
Траутмэн похлопал его по плечу.
Большего он не мог себе позволить. В их солдатской жизни не было места телячьим нежностям. И Рэмбо зашагал к самолету.
Рэмбо забрался в самолет. Траутмэн наблюдал за ним. У него в горле перехватило.
Люк закрылся, двигатель взревел еще сильнее, набирая обороты, и самолет рванулся вперед. Короткий разбег — и самолет резко пошел вверх, промелькнул над самыми верхушками деревьев и скрылся в сумерках.
Внезапная тишина обрушилась на Траутмэна. Он повернулся к ангару, и сердце у него защемило.
Как вы думаете, удастся ли ему обнаружить там кого-нибудь?
Собственный голос показался ему чужим.
Мэрдок пожал плечами.
— Если вы имеете в виду американских военнопленных, то навряд ли. Но есть ряд вопросов, которые требуют выяснения. И есть люди, заинтересованные в этом.
— Вижу, все это вас не очень трогает, — сказал Траутмэн.
— Не я начинал войну, полковник. Достаточно того, что теперь мне приходится расхлебывать эту кашу за других.
Мощный рев двигателя наполнял самолет, корпус его дребезжал. Салон освещала единственная лампочка над овальным люком аварийного выхода. Рэмбо сидел в позе медитации, скрестив ноги, не отрывая взгляда от полоски света, которая пробивалась из штурманской кабины. Там, вместе с Эриксоном, который вел машину, находился еще один пилот, Дойл. Он наблюдал за дисплеем в верхней части кабины. Сюда сходились показания всех приборных систем самолета. Заметив отрешенный взгляд Дойла, Рэмбо заподозрил, что парень балуется наркотиками.