Лица людей, стоявших в длинной очереди, были красны от слякотного, носившегося над Красной площадью снега. Лед крепостного рва под кремлевскими стенами посерел, хотя все еще мог выдержать вес двух десятков всадников в боевом снаряжении. Небо под стать ему было таким же серым. В день Святого Порфирия из Газы погода несколько успокоилась, и сотни верующих, намеревавшихся помолиться у гробницы Василия Блаженного, усматривали в том добрый знак.
— Вы уверены, что митрополита не оскорбит мое появление? — спросил Ракоци у шагавшего рядом Бориса Федоровича Годунова. — Я ведь не вашей веры.
— Уверен, — неторопливо ответил Борис, делая взмах горностаевой рукавицей. Он выдохнул облачко пара. — Вы же христианин.
— В какой-то мере, — пробормотал Ракоци, поплотнее укутываясь в черную волчью шубу с большим капюшоном.
— Вы пострадали от турецкого ига и живете у нас как посланец христианского короля. Пустословия некоего римского пастыря не имеют значения. Вы слывете в Московии человеком достойным и религиозным. — Борис кивнул в ответ на приветствие дородного купчины с огромной сумой. — Вот и Николай Собримович Донецкий не отказался бы поручиться за ваше доброе имя.
— Разве? — спросил с легкой долей сарказма Ракоци, пряча ироничные искорки в глубине темных глаз. — За мое доброе имя?
— Разумеется. И тут нечему удивляться. Это Московия, где каждый сражался с захватчиками и уважает способность к сопротивлению в остальных. Неодобрение со стороны польских иезуитов никто не возьмет здесь в расчет. К вам благоволил царь Иван и благоволит царь Федор. А потому я не вижу причины, по которой митрополит мог бы воспротивиться вашему присутствию на богослужении. Вы человек многоопытный, дельный, вы венчались в кремлевском соборе в присутствии самого государя. Вы почитаете наши иконы. Ваша супруга известна своими благими деяниями, все знают о ее, а значит, и о ваших немалых пожертвованиях в казну многих наших церквей. Кроме того, никто ранее не восставал против вас. Следовательно, у вас нет резонов ожидать от кого-либо поношений и впредь. — Он произнес все это достаточно громко, чтобы слова его были слышны окружающим.
— За исключением отца Погнера, — возразил мягко Ракоци. — Он опять пытался не допустить меня к богослужению.
— Мы знаем о том. — Борис кивнул и остановился, ибо к подошвам его сапог прилипло столько рыхлого снега, что ему пришлось несколько раз притопнуть ногами. — К католическому богослужению. А тут — православная Русь. — Принявшись вновь прокладывать себе путь к огромному собору Богоматери Заступницы, увенчанному разнородными куполами, он покосился на спутника, словно бы проверяя, идет ли тот рядом. На четверых стражников, неотрывно следовавших за ними, Борис не смотрел. — Если по-настоящему распогодится, надо будет велеть расчистить здесь снег.