Далее вы сообщаете, что собираетесь приговорить столь отъявленного злодея всего лишь к порке кнутом, да и то опасаетесь, что польский король может воспринять это как личное оскорбление. Заверяю вас, Стефан Баторий — человек добродетельный и потому весьма суров с теми, кого прельщают кривые пути. Он, окажись здесь, отнюдь не счел бы, что подобная порка сопоставима с тем злом, которое сей закоренелый преступник причинил своим жертвам. На мой взгляд, вы чересчур к нему снисходительны. Думаю, русского боярина за нечто подобное лишили бы головы.
Однако если наказание кнутом — ваше окончательное решение, то позвольте просить вас назначить ему не каких-то пять-шесть ударов, а двадцать или даже тридцать, и пусть экзекуцию проведет не какой-нибудь утомленный вечными караулами придворный служивый, а дюжий и ражий казак, ибо деяния этого изверга требуют равноценного им воздаяния.
Я молю Господа ниспослать вам мудрость, которой бы вы руководствовались, обдумывая, какую кару избрать, и смиренно напоминаю, что прощающий чье-либо преступление становится точно таким же его соучастником, как и тот, кто пустил в ход разбойничий нож.
С уважением и почтительностью,
во имя Отца, и Сына, и Святого Духа
Казимир Погнер, орден Иисуса.
Посольство Стефана Батория Польского
при дворе царя Федора.
9 июля по новому календарю,
год Господень 1585».