Он показывал нам все фальшивые документы, рассказывал о мошеннических проделках главного врача.
– Вот недавно Давыдов привез из Мукдена документик. Посмотрите!
На тонкой китайской бумаге было написано: «за проданного быка 85 рублей получил сполна», – и следовала китайская подпись.
– Что ж, восемьдесят пять рублей – это по-божески, – заметил я.
Глаза Брука заблестели весело и лукаво.
– Да, только никакого быка не покупали. Это тот бык, который уже был куплен раньше. Сначала мы провели его по авансовым суммам (довольствие команды), а теперь проводим по суточному окладу (довольствие больных)…
Брук весь сиял от удовольствия, но вдруг глаза его потухали, и он становился злым.
– Но вы понимаете, какие подлецы! Я знаю все их проделки, а мне ничего от них не перепадает! Помните, в Суятуни у нас бывал делопроизводитель полка: ему заведующий хозяйственной частью полка платит за молчание сто рублей в месяц, да еще есть другие доходы…
– Ваня, будет тебе! – брезгливо говорил его брат Давид.
– Но я свое возьму, пусть они не думают! Я все намекаю главному врачу, что мне его шашни известны. Я нарочно одолжил у него пятьдесят рублей, не отдаю и несколько раз намекал, что не считаю себя его должником.
– Вот жулье! – заметил Давид.
– Кто! Я? – удивился Иван.
Давид вздохнул.
– Да-а, и ты, между прочим!
– Нет, вы поймите: я все их фальшивые счета провожу по книгам, а они со мною не делятся!
И Иван задумался.
– Да! Если бы они иначе поставили дело, то я воротился бы с войны богатым человеком.
В его голове мало-помалу зрел план.
– Вы знаете, я думаю, главный врач стесняется, не знает, в какой форме мне предложить! – догадывался он. – На днях я буду иметь с ним объяснение.
Наконец, план созрел. Однажды вечером Брук послал с солдатом-писарем письмо главному врачу такого содержания:
«Многоуважаемый Григорий Яковлевич! Вы не можете не знать, что Вы зарабатываете деньги отчасти благодаря и моей помощи, я был бы Вам очень признателен, если бы Вы хоть часть барышей уделили и мне».
В конверт, вместе с этим письмом, Брук предусмотрительно вложил еще пустой конверт, – «может быть, у Давыдова не окажется под рукою конверта». Солдат отнес письмо главному врачу, тот сказал, что ответа не будет.
Брук прождал в канцелярии два часа, потом пошел к Давыдову. У него сидели сестры, смотритель. Главный врач шутил с сестрами, смеялся, на Брука не смотрел. Письмо, разорванное в клочки, валялось на полу. Брук посидел, подобрал клочки своего письма и удалился.
На следующий день главный врач в канцелярию не пришел, на третий, четвертый день – тоже. Брук подробно рассказывал нам всю историю, замирал и волновался.