– Не обращай внимания, Селина, – вмешалась Юлия. – Он сел теперь на своего конька. Старые скотные рынки!
Огаст Гемпель откусил кончик сигары.
– Я не поменялся бы с Майком, о нет.
– Пожалуйста, Па, не называй его Майком.
– Ну, Майклом. Не поменялся бы даже за десять миллионов. А мне как раз теперь десять миллионов очень бы пригодились.
– А мне думается, – заметила весело Селина, – что ваш зять, мистер Арнольд, в вашем возрасте будет рассказывать Евгению, как он в старые времена тяжело трудился в конторе, что как раз над скотным рынком, совершенно так, как сейчас рассказываете вы.
Огаст Гемпель добродушно засмеялся.
– Возможно, возможно! Потом он вернулся к делу.
– Вы хотите дренировать свой участок и разводить великолепные овощи, Вам надо взять в помощь человека, который знает толк в этих вещах, а не этого Яна или Вана, которого мы видели в поле. Потом – новые лошади. Телегу.
Он сощурил лукаво глаза, и от них побежали лучики морщин во все стороны.
– Я держу пари, что недалек день, когда вы, фермеры, будете приезжать со своими продуктами в город в больших автомобилях, которые домчат вас туда за час. Лошадь выходит из употребления. – Потом добавил: – Лошадей я вам добуду. За гроши. На скотопригонном рынке. – Он вытащил чековую книжку и вечное перо и стал писать, положив книжечку на колено. Потом вырвал чек и протянул Селине.
– Для начала.
– Ну вот, наконец-то мы перешли от слов к делу! – воскликнула Юлия с видом победительницы.
Но Селина не взяла чек. Она сидела так же тихо в своем углу, сложив руки на коленях.
– Это будет неправильно, – заметила она.
– Неправильно? Почему?
– Я могу взять эти деньги у вас только взаймы. На этих условиях – возьму, потому что мне без них не обойтись. Но через пять лет – или шесть – я их вам выплачу. Я хочу дать вам… – она не знала слова «вексель», – расписку, что деньги взяты взаймы и что я их обязана выплатить. Ведь так будет правильно, не правда ли?
– Отлично, – ответил Гемпель, снова вынимая свое перо. – Это по-коммерчески.
Усиленно сохраняя серьезность, он что-то нацарапал на клочке бумаги.
Через год, за который Селина успела узнать много вещей, между прочим познакомиться с математическими расчетами не теоретически, а на практике, научилась разбираться с простыми и сложными процентами, она пришла раз к Огасту Гемпелю, полусмеясь, полуплача, с этим самым клочком бумаги в руках.
– Вы ни словечком не упомянули о процентах, какой дурой вы должны были меня считать тогда!
– Ну, между друзьями… – запротестовал Гемпель.
Но Селина настаивала:
– Я лучше обращусь в банк, если вы будете продолжать действовать так, не по-коммерчески.