— Оперуполномоченный Кристина Мбанга, полиция города Нэфус-1, - командным голосом представилась женщина, а затем, переведя взгляд на меня, недобро усмехнулась, — а вы ведь Игорь Сальваторе, местная знаменитость. Я так рада встрече с вами… особенно в таком качестве.
От таких слов, а также от звучной фамилии «Мбанга» у меня душа в пятки ушла. Поневоле вспомнилось, что именно такую фамилию носил шеф местной полиции два года назад, когда я придал огласке творящиеся здесь темные делишки. Видимо, не весь личный состав попал под тогдашнюю чистку.
Еще больше я испугался, когда Кристина достала пистолет и приставила его к самой моей голове. Лица скрипучего охранника и обоих полицейских оставались бесстрастными и равнодушными, а я уже успел попрощаться с жизнью. Решил, что расплата за мой «подвиг» настигнет меня прямо здесь сейчас.
Но оперуполномоченный Мбанга так и не нажала на курок. Подержав дуло у моей головы с минуту и насладившись моментом, она отвела пистолет и рассмеялась — искренне, торжествующе, на весь голос. Вздох облегчения вырвался из моей груди.
— Ладно, поиграли и будет, — Кристина перестала смеяться и мгновенно сменила белозубую улыбку на выражение казенной строгости, — Игорь Сальваторе, Харико Джобс, вы арестованы по обвинению в убийстве Германа Ли и Френсиса Панчева…
— Пиявки, то есть, — вполголоса прокомментировал Рик Ястреб.
— Послушайте! — перебил я Кристину Мбанга, — у меня есть запись признания Пиявки… то есть, Панчева. Он говорил, что сам прислал ту анонимку, по которой меня задержали.
— Что вы говорите! — притворно-сладким голосом пропела Кристина, — признание мертвого Панчева у вас, видите ли, есть. Думаете, я не знаю, как вы его добились? У нас есть свидетели вашего визита в квартиру Панчева вчера вечером. И еще — видеозапись вашего общения с ним. А с дулом у виска и ты, Сальваторе признаешься в чем угодно. Это я еще и к тому, что хоть вы и имеете право хранить молчание, но… злоупотреблять им не советую.
Последующие три дня пребывания в камере предварительного заключения показались мне самыми длинными днями в жизни. Когда-то, по наивности, я полагал, что труднее всего переносится тяжелая работа, без перерыва и с длительным сроком завершения. Но мне хватило трех дней, чтобы понять — все не то, чтобы совсем наоборот, но, во всяком случае, весьма далеко от истины.
Тяжкий труд становится все менее тяжким по мере приобретения опыта. Длительный срок завершения имеет обыкновение сокращаться, причем со скоростью, пропорциональной мастерству, прилагаемым усилиям и вышеупомянутому опыту. Важно, что ОТ ТЕБЯ ЗАВИСИТ, насколько быстро закончится тяжелая работа и насколько тяжелой она для тебя будет. Не говоря уж о том, что ее успешное завершение, помимо всего прочего, придает уверенность в своих силах и вдохновляет на новые подвиги. Так, что теперь, после описанных событий, я заявляю с полной ответственностью: работы не боюсь. Скорее, я боюсь ее антипода, вынужденного и с туманными перспективами окончания. Когда приходится ЖДАТЬ неизвестно чего, неизвестно сколько, а лично от тебя ничего не зависит. И когда все твои усилия оборачиваются лишь бесполезным расходом нервных клеток, а самое разумное, что можно сделать — лечь и уснуть. На максимально возможный промежуток времени.