Честно говоря, Энн позволила себе поразмыслить над следующей альтернативой. Она могла отложить свою гордость подальше и спуститься вниз, в комнату Фиви. Но, конечно, если она так сделает, весть о ее трусости уж точно дойдет до слуха лэрда Данрэйвена – а этого она совершенно не хотела.
Энн тяжело вздохнула и забилась под одеяла.
Энн дремала, беспокойно ворочаясь под безумным взглядом бородатого человека, само присутствие которого, казалось, пугало ее. Они смотрели друг другу в глаза, причем против воли Энн. Первым ее побуждением было бежать, но, скованная сном, она была беспомощна. Она не могла шевельнуться…
Неожиданно что-то теплое скользнуло по лицу, и страшный сон рассеялся. Она открыла глаза и увидела широкие потоки солнечного света, врывавшиеся в окна и заливавшие кровать сиянием. Энн выбралась из-под одеял и села. Теперь, когда утренний свет больше не слепил ей глаза, она увидела лицо, вырезанное в камне под самым потолком, и узнала в нем того бородатого призрака из ее сна. Его голову украшал венок из плюща, а борода была из узловатых перевитых древесных корней.
Повернув голову, Энн увидела, что на каждой стене под потолком помещалось такое каменное лицо, и поняла, что это – олицетворения четырех стихий. Две прекрасные женщины в средневековых одеяниях обозначали воду и огонь, их длинные волосы развевались волнами и языками пламени. Монах с тонзурой, надувший круглые щеки, представлял воздух, а напугавший ее бородатый человек на стене напротив олицетворял, несомненно, землю. Это древнее представление о стихиях напомнило Энн о миссии, ради которой она была призвана в Шотландию.
От этого ей стало неловко, причем чувство неловкости происходило от решения, которое она приняла посреди ночи, – долгой ночи, которая не принесла долгожданного отдыха. Она тогда забилась поглубже в постель, дрожа, несмотря на шерстяные одеяла, иногда погружалась в беспокойный сон и постоянно ожидала странных вздохов или звуков, горячо желая наступления дня. Но к утру в ней проснулось упрямство миссурийского мула – ничто и никто не выгонит ее из Данрэйвена. Ни Рори, ни его замок с привидениями, ни даже ее собственное ощущение, что она недостойна полученного наследства. Ей были нужны деньги Беллы, не только для себя и того дела, которое она надеялась открыть, но и для ее родителей, которые со страхом ожидали очередных медицинских счетов после того, как отцу сделали операцию на сердце. Судьба обронила нежданный лакомый кусочек прямо ей в руки, и она не собиралась выкидывать его.
Наверное, было уже поздно, Энн откинула одеяла и встала. Она открыла окно и высунулась, оглядывая окрестности.