– Ха-ха-ха! – отозвались его слушатели по окончании рассказа л смеялись до тех пор, пока не раздался чей-то голос:
– Все это прекрасно, ну, а как насчет плохого хлеба? Голос донесся с нижнего конца стола, где сидела группа более мелких торговцев; хотя они и попали в число приглашенных, но по своему общественному положению были, видимо, ниже остальных, держались весьма независимых взглядов, и речи их звучали не совсем в лад с теми, что велись во главе стола, – так иной раз в западном крыле церкви упорно поют не в тон и не в такт с ведущими голосами в алтаре.
Это замечание о плохом хлебе доставило полное удовлетворение зевакам на улице, из которых многие находились в таком настроении, когда человек испытывает удовольствие от неудачи ближнего; вот почему они довольно развязно подхватили:
– Эй! Что скажете о плохом хлебе, господин мэр?
И, не ощущая сдерживающего влияния тех уз, какие сковывали участников пиршества, они добавили:
– Вам бы следовало рассказать об этом хлебе, сэр! Это уже не могло быть оставлено мэром без внимания.
– Что ж, я признаю, что пшеница оказалась плохой, – сказал он, – но, закупив ее, я был одурачен не меньше, чем пекари, купившие ее у меня.
– А также и бедный люд, которому, хочешь не хочешь, приходится ее есть, – сказал задиристый человек за окном.
Лицо Хенчарда потемнело. Под легким налетом благодушия скрывался буйный нрав, тот самый прав, который двадцать лет назад заставил его сгоряча продать свою жену.
– Нельзя не делать скидку на случайности, неизбежные в большом деле, – сказал он. – Необходимо помнить, что как раз во время сбора урожая погода стояла такая скверная, какой мы много лет не видывали. Однако я принял меры, чтобы помочь беде. Мое дело слишком разрослось, и я не могу справиться один, без помощников, а потому я дал объявление, что ищу опытного человека, который взял бы на себя хлебные дела. Когда я такого найду, вы сами увидите, что подобные ошибки больше не повторятся и дело наладится.
– А что вы намерены делать, чтобы вознаградить нас за понесенный урон? – осведомился вопрошавший, очевидно пекарь или мельник. – Замените хорошим зерном проросшее, которое все еще у нас в руках?
При этих словах лицо Хенчарда еще более помрачнело, и он отхлебнул воды из стакана, словно желая успокоиться или выиграть время. И, вместо того чтобы снизойти до прямого ответа, он холодно сказал:
– Если кто-нибудь скажет мне, как превратить проросшую пшеницу в хорошую, я с удовольствием приму ее обратно. Но это невозможно.
Больше Хенчард ничего не намерен был говорить. Произнеся эти слова, он сел.