Часом позже, в тесном номере гостиницы, расположенной здесь же внутри спецрайона, немного успокоившись и, вновь обретя возможность трезво мыслить, Муромцев снова и снова перебирал в памяти наиболее яркие впечатления этого суетного и длинного дня. Особенно не понравилась ему человеческая разновидность псевдооборотня. Она, эта самая разновидность, в отличие от псовой формы, не закусывала сама собой, а все время и днем и ночью дико выплясывала какой-то замысловатый болезненный танец. Большие, как у гидроцефалов, распухшие бугорчатые и совсем без волос головы. Непропорционально длинные худые передние конечности. Руками назвать эти отростки, торчащие из не менее безобразного туловища, у Сергея язык не поворачивался. Ноги наоборот были слишком коротки, с огромными, не меньше пятидесятого размера, плоскостопыми ступнями, заканчивающимися распухшими и от этого торчащими в разные стороны, словно надутыми изнутри пальцами. Эту несказанно бодрящую воображение картину, довершали огромный в пол-лица рот, усеянный редкими треугольными зубами и маленькие, не больше горошины наглые желтоватые глазки. Эти зрительные отверстия обрамляли не ресницы, а небольшие жировые наросты. Наверное, так мог выглядеть тот самый знаменитый Бука, которым в детстве родители пугают непослушных детей. Вот придет Бука и заберет тебя! Будешь плакать — отдам тебя Буке! И приходил и забирал. Потому что настоящий Бука из блока номер два тоже питался исключительно детьми, причем не старше десяти — двенадцати лет.
Теперь, Муромцев был в курсе, что в блоке номер два содержатся сто двадцать пять Других. Всего в спецрайоне находилось около четырех с половиной тысяч единиц спецконтингента. Получалось, что девять десятых имеющихся блоков пустует, что он и высказал Станиславу. Тот подтвердил, что шестой спецрайон построен так сказать с запасом. На вырост. С расчетом на будущее, поскольку остальные места содержания Других имеют несравнимо меньшие мощности и уже давным давно переполнены.
Вечером за ужином в столовой, которая была расположена на последнем этаже административного корпуса, Сергей вновь собирался, встретился со Станиславом. Войдя в зал, он поискал глазами свободный столик в той стороне, где был самый лучший вид на проступающие в вечерней дымке горы. Потом чувствуя на себе многочисленные любопытные взгляды посетителей, усмехнулся и прошел на раздачу. Там почти никого не было. Муромцев довольно быстро выбрал себе мясное рагу с картофельным пюре, какой-то овощной салатик и стакан оказавшегося на удивление крепким чая. Пройдя к облюбованному столу, Сергей сел к залу спиной. Сканировать его аборигены даже не пытались. А если захотят — пусть попробуют. Для подавляющего большинства Иных его аура была совершенно не читаема. Всю ее внутреннюю структуру, несущую основную информацию об Ином, полностью заслоняло ослепительное сияние, красиво обрамленное по краям жемчужной короной. Сам Сергей свою ауру никогда не видел, но однажды не так давно ему рассказал про это Владимир, смущенно признавший, что тоже мало что может в ней рассмотреть.